Пыль Снов

- Помнишь храмы? - спросила она мальчишку. - Отцы в рясах, чаши, полные золота. Никто не может есть золото. На стенах драгоценные камни мерцают, словно капли крови. Те храмы были похожи на кулаки гигантов, созданные, чтобы раздавить нас, отнять дух и приковать к мирским страхам. Ожидалось, что мы сорвем кожу с душ и примем боль и кару как должное. Всё, чего от нас требовалось: делиться и молиться. Монеты спасения, мозоли на коленях. Но помнишь, какие у них были роскошные рясы! Вот за что мы платили.

И пришли Казниторы, явившись с севера. Они шли словно калеки, они говорили, и души лопались быстрее яичных скорлупок. Они пришли с белыми руками, ушли с красными руками.

В словах есть сила.

Она подняла руку, указав на город: - Но этот храм - иной. Он построен не ради восхищения. Он построен, чтобы предупредить нас. Помнишь города, Седдик? Они существуют, чтобы держать страдающих поближе к мечу убийцы. К мечам, ибо их больше, чем можно сосчитать. В руках жрецов и Казниторов и купцов и благородных воинов и работорговцев и ростовщиков и владельцев еды и воды… так много… Города - это рты, Седдик, полные острых зубов. - Она выхватила из воздуха очередную муху. Пожевала. Проглотила. - Веди же их, - сказала она мальчику, что всегда рядом. - Следуй за Руттом. Следи за Брайдерал. Грядет опасность. Настает время Казниторов. Иди, веди их за Руттом. Началось!

Седдик тревожно поглядел на нее, но она махнула рукой, отсылая его прочь, и пошла в потрепанный хвост змеи.

Казниторы идут.

Чтобы начать последнюю резню.

***

Инквизитор Суровая стояла, смотря на тело Брата Упорного, словно в первый раз видя, в какую нелепую развалину превратился молодой мужчина. Когда-то она так любила его… Слева был Брат Ловкий, он дышал тяжело и часто, он сгорбился и дрожал от усталости. Позвоночник и плечи согнулись, словно у старика - результат ужасных лишений пути. Нос его прогнил, открытая блестящая рана кишела мухами.

Справа стояла Сестра Опора, ее худое лицо казалось подобием лезвия секиры, тусклые глаза покраснели. Слишком мало осталось волос - роскошная грива давно пропала, а вместе с ней последние остатки былой красоты.

Сестра Надменная взяла посох Упорного и оперлась на него, словно стала калекой. Суставы локтей, подлоктей и запястий вздулись, воспалились, но Суровая знала: силы в сестре остались. Надменная была их последней Вершительницей.

В поход ради доставления мира и покоя последним жителям юга, этим детям, выходили двенадцать Форкрул Ассейлов. Сейчас в живых остались лишь три из пяти женщин, а также единственный мужчина из семи. Инквизитор Суровая приняла на себя вину за трагическую ошибку. Разумеется, кто бы смог вообразить, что тысячи беспомощных детишек пройдут лиги и лиги по истерзанной земле, без убежища, с пустыми руками? Они ушли от диких собак, от набегов каннибалов, последних выживших взрослых, спаслись от зловредных паразитов неба и земли… нет, ни один Инквизитор и предположить не мог такой ужасающей воли к жизни.

Сдаться - такой легкий выбор, самое простое решение. Они должны были сдаться уже давно.

“Мы уже должны быть дома. Мой муж должен бы стоять перед дочерью, испытывая великую гордость за ее смелость и чистоту - она ведь решилась идти с детьми людей, решилась помочь родичам в несении мира.

А я не должна стоять над телом мертвого сына”.

Было ясно - всегда было ясно - что люди не равны Форкрул Ассейлам. Доказательства приходили сотни раз на дню - а потом и тысячи раз, ведь умиротворение южных королевств подошло к благословенному концу. Ни разу судимы не отвергали их власть; ни один из жалких людишек не посмел разогнуть спину, бунтуя. Иерархия была нерушимой.

Но эти детишки не приняли праведной истины. Они нашли силу в невежестве. Они нашли дерзость в глупости.

- Город, - неживым голосом сказала Надменная. - Мы не можем позволить.

Суровая кивнула: - Абсолютная защита, верно. Никакой надежды на штурм.

Ловкий прохрипел: - Особая красота. Да. Бросить вызов - самоубийство.

Женщины обернулись, и он сделал шаг назад: - Отвергаете меня? Ясность моего видения?

Суровая вздохнула, вновь бросив взгляд на мертвого сына. - Не посмеем. Абсолютная зашита. Город сияет.

- А мальчишка с девчонкой ведет их внутрь, - сказала Сестра Опора. - Неприемлемо.

- Согласна, - ответила Суровая. - Мы можем не вернуться, но мы не можем провалить задание. Вершительница, ты приведешь нас к миру?

- Я готова, - ответила Надменная, выпрямляясь и поднимая посох. - Носи его, Инквизитор. Я уже не нуждаюсь.

Как ей хотелось отвернуться, отринуть предложение Надменной. “Оружие сына. Созданное моими руками, переданное ему. Не следует его касаться…”

- Чти его, - сказала Надменная.

- Да. - Она взяла окованный железом посох и поглядела на остальных: - Соберите последние силы. По моей оценке, их не менее четырех тысяч - нас ждет долгий день убийств.

- Они безоружны, - бросила Опора. - Слабы.

- Да. Принося мир, мы напомним им об этой истине.

Надменная двинулась вперед. Суровая и другие пошли следом за Вершительницей. Оказавшись ближе, они разойдутся веером, позволяя друг другу выплескивать насилие.