Пыль грез. Том 1

Призрак парил, наблюдая. Солнце на западе уходило в бледную жилу горизонта. Когда Ласт утомился, его сменил Таксилиец. Потом Наппет, за ним – Шеб. Раутос тоже попытался копать, но яма к тому времени была так глубока, что он даже спустился с трудом и не добрасывал песок до края ямы, так что тот сыпался обратно. Уже вскоре Шеб велел ему выбираться и оставить работу низкорожденным, которые знают свое дело. Ласт и Таксилиец с трудом вытянули Раутоса из ямы.

В пыльной тьме уже была видна кладка – крупные блоки, установленные без раствора.

Недавний спор обеспокоил призрака, хотя он и сам не понимал, почему. Ему ведь нет дела до этих глупостей. Игры статуса – такие горькие, такие саморазрушительные… все это бесполезная трата времени и сил, проклятие тех, кто смотрит вокруг, но не внутрь себя. Это показатель ума? И эти несчастные – просто недоумки, неспособные к самоанализу и честной самооценке? Или обладатель слабого ума инстинктивно бежит от потенциально смертельной суматохи лишних знаний о себе?

Да, именно это – самообман – вызвало у него странную тревогу, чувство незащищенности и уязвимости. Это ценная идея. Когда ты сам – монстр, куда прятаться? Как не бежать, когда это нависает над тобой? Так близко, что чувствуешь запах и вкус? Да, даже простейшие животные знают, как важно не знать себя слишком хорошо.

– Я добрался до плиток пола, – объявил Шеб, выпрямляясь. Когда все рванулись к зыбкому краю воронки, он зарычал: – Назад, идиоты! Хотите меня похоронить?

– Заманчиво… – сказал Наппет. – Но тогда придется откапывать твой жалкий труп.

Лопата скребла по плиткам. Вскоре Шеб сказал:

– Добрался до верха двери… низкая, но широкая. Ступенек нет, просто уклон.

Да, подумал призрак, так и должно быть.

Шеб не хотел отдавать лопату, раз уж виден путь вниз. Он копал быстро, покряхтывая, когда выбрасывал наверх очередную порцию тяжелого сырого песка.

– Я чую воду, – выдохнул он. – Может, туннель затоплен – но мы хотя бы от жажды не умрем, да?

– Я туда не полезу, – заявила Бриз, – если в туннелях вода. Не полезу. Вы все утонете.

Уклон шел вниз еще на шесть-семь шагов, и Шеб выдохся. Наппет взялся за дело и вскоре, когда за их спинами собирались сумерки, штык лопаты ткнулся в пустоту. Они прорвались.

Воздух в туннеле по ту сторону был сладковатым от гниющей плесени и кислым от чего-то мерзкого. Лужи воды на полу были не глубже толщины ладони, ноги скользили. Тьма стояла непроглядная.

Все зажгли лампы. Увидев это, призрак снова почувствовал страх. Как и со всем прочим снаряжением; как и при внезапном появлении лопаты, он упускал что-то важное: не могло же все нужное появляться само собой. Реальность так не работает. Нет, должно быть, он просто не видел предметов, зрение работало избирательно, выхватывая только то, что необходимо, что имеет отношение к моменту. Он неожиданно осознал: тогда группу должны сопровождать несколько фургонов. И слуги. Телохранители. Армия. Он потрясенно понял, что реальный мир – не то, что он видит, не то, с чем шаг за шагом взаимодействует. Реальный мир – непостижим.

Он был готов завыть. Дать голос своему ужасу, ужасному открытию. Ведь если и вправду мир непостижим, то нельзя постичь и ополчившиеся против него силы, и как тогда защититься от них?

Он застыл, не в силах двигаться. Пока группа не спустилась в туннель – и тогда новое открытие поразило его, когда цепи потащили его в яму, потянули, кричащего, в проход.

Он не свободен.

Он привязан к жизням этих странных путников, из которых ни один даже не знал о его существовании. Он их раб, но совершенно бесполезный – без голоса, без тела, без личности – вместо нее жалкая насмешка над собой; и сколько протянет такое существо, никому даже не видимое? Если даже каменные стены и лужи липкой воды не замечают его присутствия?

Это что же – пытка, которую терпят все призраки?

От такой ужасной, кошмарной возможности он оцепенел. Как может смертная душа заслужить такое вечное покаяние? Что за ужасное преступление – просто жить? Или это его одного приговорили к такой судьбе? Какой-то бог или богиня, скорый на расправу и лишенный милосердия?

И от этой мысли он, влекомый следом за своими хозяевами, ощутил внезапную ярость. Взрыв негодования.

Что за бог или богиня смеет меня судить? Это слишком наглое высокомерие.

Кто бы ты ни был, я найду тебя. Клянусь. Найду тебя и прирежу. Усмирю. Поставлю на колени. Как ты смеешь! Как смеешь судить кого-то, если даже прячешь свое лицо? Если скрываешь всю правду о своем существовании? Свое упрямое присутствие?

Прятаться от меня – кем бы ты ни был, чем бы ты ни было – это детские игры. Дешевые игры. Посмотри на своего ребенка. Посмотри на всех своих детей. Докажи мне свое право судить меня.

Докажи, и я приму тебя.

Продолжишь прятаться, приговорив мою душу к страданию, и я найду тебя.

Я найду тебя.

Туннель пошел вверх и привел в большой зал с низким потолком.

Зал был полон трупов рептилий. Гниющих, разлагающихся, в лужах гноя и крови. Двадцать или больше.

К’чейн че’малли. Создатели этого города.