Пути неисповедимых

– Не вам, – твердо повторил он, но потом поправился. – Но, по сути, мне придется помочь и вам тоже… Но это неважно! Я вхож во многие круги местных перевертышей и знаю, где вы можете получить все возможные сведения об убийце. Думаю, у нас тоже уже спохватились, ведь у оборотней есть свои законы. Убийцы у нас не в почете, особенно если после их работы остаются улики, из-за которых люди начинают подозревать и опасаться всех оборотней подряд. Так что тут не только стража и Ордена замешаны, это дело оборотней даже в большей степени, чем ваше.

– То есть, ты хочешь сказать, что отведешь нас прямо в ваше логово? – спросила я, замерев от любопытства. Кроме Леопольда да Тимьяна я еще не видела настоящих оборотней!

– Ага, в логово. В темный лес и непременно к полнолунию, а чтобы они вышли навстречу, мы привяжем юную деву к столбу и поможем ее невинное тело телячьей кровью, – насмешливо, но все же не без доли злобы усмехнулся Тимьян.

– Да хоть бы и так: и не такое видели, – усмехнулась я, украдкой взглянув на Арланда.

– Мы отправимся в дом, о котором в этом городе все знают, кроме приезжих… которыми вы и являетесь. Там я представлю тебя, – он посмотрел на Арланда, – главе, и мы вместе обсудим случившееся.

– А я? – спросила я.

– А ты посидишь в сторонке, пока взрослые дяди будут вести серьезные разговоры.

– Она с нами, – возразил Арланд, чем здорово порадовал мое самолюбие.

– Нет уж, тут я решаю, кто пойдет, а кто нет, – с непреклонным видом помотал головой Тимьян. – Девушке, если не сказать девочке, в подобные места нельзя соваться. К тому же, личико у нее больно… узнаваемое.

– Это можно легко исправить, – ответила я, вытаскивая из одного из карманов мантии золотистый охмаражский платок. – Я могу скрыть волосы и лицо, тогда меня никто не узнает.

– Косыночку повяжешь, косичку заплетешь? – усмехнулся Арланд. – Бэйр, не придумывай ерунды! Подождешь снаружи.

Колдун заявил, что нельзя терять времени, так как дело важное, и быстро оделся в мантию, нахлобучив на мокрые волосы свою странную баклажановую шапку, напоминающую берет. Собравшись, оборотень вывел нас из гостиницы и двинулся по городу, виляя переулками, а потом вдруг «срезал» путь через большой рынок. По пути еще не завтракавший Тимьян прикупил себе парочку горячих калачей и хлебнул водички из фонтана.

– Оборотни относятся к инквизиторам так же, как и все остальные? – поинтересовался Арланд по пути.

– Хах, знаешь ли, ваша братия не дает повода усомниться в своем бездушии, – усмехнулся Тимьян. – Какого отношения вы хотите после того, что устраиваете?

– Но не все же мы «бездушные», – возразил экзорцист. – Я проучился в Ордене несколько лет и знаю, что на самом деле больных на голову у нас единицы, тогда как честных и полных желания помочь гораздо больше. У нас ведь даже отбор проходит на моральные качества.

Не удержавшись, я после этих слов хихикнула. Арланд, интересно, к каким себя относит, к больным на голову или «честным и полным желания помочь»? Что-то мне подсказывает, что все больные на голову юные инквизиторы в Ордене относят себя именно ко вторым и свято верят в свою честность, справедливость и здоровый рассудок.

Видимо, Тимьян подумал о том же самом, что и я, потому не ответил и только посмотрел куда-то влево, чтобы Арланд не разглядел выражение его лица.

– Какие бы ни были ученики, – начал Тимьян, – жизнь делает их совсем другими. Уж я-то знаю. Может, в твоем Ордене было полно юных добреньких целительниц, но выйдя они вдруг поняли, что мало кому нужны их доброта и умение приласкать раненого. Отсутствие работы, бедность, скитание, а в итоге элементарное человеческое отчаяние и – да здравствуют все тяжкие!

– У инквизитора нет выбора, он не может бросить свою работу, – напомнил Арланд. – Это на всю жизнь, до самой смерти, и ни о каких тяжких и речи быть не может. К тому же, инквизиторы никогда не ошибаются, они выполняют свою работу с точностью механиков. Людская молва – вот что сделало из нас чудовищ, а никак не тяжелые судьбы. Хотя человека всякое может сломать, инквизиторы никогда не ставят свои чувства выше долга.

– Гхм. А как давно ты в мир вышел из своего монастыря, святая наивность? – как бы невзначай спросил Тимьян.

– Около двух месяцев назад, и не из монастыря, а из Ордена. А что?

– Тогда все с тобой ясно, – хмыкнул Тимьян, принимаясь за второй калач. – А лет тебе сколько?

– Двадцать пять с половиной, – не удержавшись, хихикнула я, пихнув локтем насупившегося инквизитора.

– А тебе, чудовище? – колдун обратился ко мне.

– А мне девятнадцать, – пожимаю плечами.

– Ха! Подумать только! И кто вас гулять без пеленок только отпустил!? Оборотней они ищут, в сыщиков играют! Ха-ха-ха! Я не могу!…

Тимьян рассмеялся и так странно на нас посмотрел, что сложно было понять, забавляет его это или, наоборот, тревожит.