Путевые заметки

За один день [пути] горами, ущельями и лесами мы достигли Чапахджура. Перед ним протекали большая река и другие реки с холодными и вкусными [водами]. Там жили несколько семей армян из села Касми, у которых мы переночевали. [Отправившись] на рассвете [в путь], мы за полдня достигли Манушкута – крепости на высокой горе. У подножия [горы] находились армянские села, которые отстраивались. Сказали, что джалалии их разрушили, а армян разогнали. Ныне сей курдский парон очень любит армян, поэтому он собирает [их]; каждый возвращается на свое место и отстраивается! никого не боясь.

Проехав оттуда немного [далее], мы поднялись на высокую гору в праздник Креста; на горе лежал снег. На вершине горы был превосходный и бесподобный источник, который называли Шакарлу[231], и действительно, вода его, которой мы досыта напились, была сладкой и холодной; и хотя мы были потными, она нам не повредила, ибо мы пошли пешком. Спускаясь оттуда, мы прошли через густые леса, множество гор и рек, где видели диких кабанов и медведей. Добрались мы до села Куарса; курды принесли нам обед, ибо у них существует обычай, что, какой бы национальности ни пришел к ним гость, [они] должны его накормить, но когда [гость] уйдет из их дома, они догонят и ограбят [его] подобно арабу. Эта страна, как Польша, очень холодная. [Здесь] совсем нет фруктов, винограда, вина, но лишь репа, масло, молоко мацун и холодная вода. По дороге к монастырю Карапета также в двух-трех местах взимают гафар. В Куарсе меня увидел субаши и спросил: «Откуда он?». Мой товарищ отвечал: «Из Себастии». «Неправда, – сказал он, – ты из Стамбула», и все говорили: «Он не из местных жителей, поэтому пусть заплатит десять курушей», в то время как с других брали два урупа; наконец армяне с трудом помогли мне отделаться одним курушем.

Оттуда мы по полуразрушенной дороге поднялись на Тозлу-Даг, тоже очень высокую гору, по другую сторону которой в полудне пути находился [монастырь] св. Карапета[232]. И сказали, что когда[233] Трдат и Лусаворич были там, от [села] Куарса до Муша [стояла] конница.

Мушский султан св. Карапет

Увидев куполы мушского султана, св. Карапета, мы пали ниц и исполненные великой радости возблагодарили бога, который сподобил нас увидеть св. Карапета. Слава богу! Это была большая и великолепная каменная сводчатая просторная церковь с двумя куполами; верх ее, как у мечети, был свинцовым. Войдя внутрь, мы увидели большой огороженный двор со множеством келий и помещений. Там были один избранный и богоугодный вардапет по имени Погос, четыре епископа, 15 иноков, акономы и дьяконы. Все мшаки были курдами и свободно говорили на армянском языке, и не только в монастыре, но по всей Мушской долине и области курды говорят по-армянски и клянутся именем св. Карапета.

Мы отнесли небольшой дар, отдали его после службы и попросили, чтобы нас повели туда, где находится гробница. В церкви были красивые мраморные колонны; по правую сторону находилась часовня и могила св. Карапета, а с другой [стороны – могила] епископа Атанагэна[234]; поклонившись им, мы испросили отпущения грехов нам, нашим родителям и нашим благодетелям. Мы достигли исполнения нашего желания. Да приведет бог всех к исполнению их желания. Нам дали драгоценную землю, взятую со святой могилы.

Вардапет пригласил нас на обед; он был богобоязненный и боголюбивый, говорил приятно и занимательно; мы поели монастырский обед и испили воды. Начав говорить, вардапет сказал: «Что делать мне, сынок? Я недавно отстроил и обновил монастырь; он был очень разрушен и пустынен, ибо каждый год кызылбаш сжигал и разрушал его. Вот [уже] два года, как мы [живем] мирно». Они [монахи] имеют 10 буйволов, 100 овец, 15 быков. Оттуда мы пошли в большое хозяйственное помещение и увидели там такой большой тонир, что туда мог провалиться целый бык. Сказали: «Сколько бы здесь и в тонире ни было сора и пыли, мы никогда не подметаем: поднявшись утром, мы находим [все] подметенным». И сказали, что есть хромой дэв, которого св. Карапет оставил там служителем монастыря.