Путь в Дамаск

— Скорострельный гранатомет она скрыла, а не просто оружие, — поправил Мэйсон, — Райя до сих пор в бешенстве. А одного ее голема Иттени голыми руками разломал. Она тогда даже подумывала перейти на металл вместо глины, но у нас сталь плавить негде.

— В прошлый раз? Был какой-то прошлый раз, а я об этом ничего не знаю? — обалдел Майкл. — Парни, вам Ларкин не говорил, что мне нужна вся информация про Эшиву?

— А Ларкин тебе не говорил, что она сюда приходила? — в свою очередь, удивился Мауро. — Лет десять назад. Райя точно знает, когда, но у нее лучше не спрашивать.

Этими воспоминаниями они делились без особой охоты. Если бы Майкл не сослался на Ларкина, если бы для дела не нужно было, чтобы он знал об Эшиве как можно больше, он бы из них вообще ничего не вытянул. Никому не понравится вспоминать о неудачах ратуна, а с князем Иттени Ларкин потерпел неудачу.

Подробности знала только Райя, ее големы участвовали в деле, и именно поэтому к ней с вопросами соваться не стоило, но в общих чертах и Мауро, и Мэйсон могли рассказать, что произошло, зачем Эшива и князь Литос Иттени, тийрмастер Калабрии, приходили в убежище Ларкина и почему они уничтожили пятерых големов — всех, кем располагала Райя на тот момент.

Ларкину позарез нужен был рецепт диазии, зелья, освобождающего най от власти ратуна.

Майкл искал способ освободиться с тех самых пор, как осознал свою зависимость от Ларкина, до сих пор не нашел ничего, кроме возможности сменить одну зависимость на другую, если долгое время пить кровь одного и того же вампира. Ему попадались ничем не подтвержденные упоминания о том, что кровную связь разрывает какая-то магия, опасное колдовство… и вот вдруг Мауро обрушил ему на голову факт, достоверный факт — от связи есть лекарство. Лекарство. Не колдовской ритуал, не замещающая зависимость, а препарат на основе серебра, который вампир должен принять вместе с кровью смертного. Князь Иттени, ученый, исследователь, тоже, в общем, бездельник при деньгах, создал диазию в начале позапрошлого века. Назвал «гемокатарсис», и афишировать не стал. Иттени было тогда почти триста лет — в таком возрасте вампиры уже знают, что широкая публика редко бывает публикой благодарной, и предпочитают не распространяться о по-настоящему серьезных проектах.

Однако, поскольку диазия была создана для освобождения най от власти ратунов, скрывать ее существование тоже не имело смысла. Поэтому Иттени распространил рецепт среди других таких же, как он. Среди правителей. Не тийрмастеров (хотя все они были тийрмастерами), а правителей по крови. Тех, чья власть над землями была скреплена договором с духами еще при жизни прошлых поколений.

Среди живых таких почти не осталось, кроме, разве что, очень титулованных аристократов да королевских семей. А среди вампиров Майкл с ходу нашел девятнадцать. Это были те, кто проявлял хоть какой-то интерес к общественной жизни. Сколько же их существовало скрыто, не выходя из древних убежищ, старинных замков, заросших лесом поместий, глубоких пещер под древними холмами, или сохраняло инкогнито, как Заноза, без углубленного поиска было не выяснить.

Иттени, впрочем, вряд ли их искал. Восемнадцати единомышленников оказалось вполне достаточно, чтобы перестать быть единственным владельцем зелья, подрывающего устои мертвецкого сообщества, и, в то же время, обеспечить рецепту сохранность от попадания в дурные руки.

Кто действительно хотел освободиться от власти ратуна, тот нашел бы кого-нибудь из хранителей и получил зелье. Майкл бы нашел рано или поздно, если б Мауро сам не рассказал ему о диазии. А кто хотел использовать диазию, как Ларкин — для снятия наркоманской зависимости от крови других вампиров — никакими силами не убедил бы хранителей отдать ему рецепт. Разовое же использование зелья для Ларкина и ему подобных не имело смысла. Кровь вампиров нужна была им ради заключенных в ней дайнов, ради освоения новых умений, новых возможностей. Залог успеха был в количестве: больше вампиров — больше новых дайнов. Но каждая новая жертва — это нова доза наркотика. В таких обстоятельствах, чтобы спастись от зависимости, производство диазии нужно было ставить на поток.

Среди вампиров находились такие, кто просто создавал най одного за другим, высасывал их кровь вместе с дайнами, становился наркоманом, но не беспокоился по этому поводу, потому что в любой момент мог сожрать любого из своих детей. Однако неограниченное потребление наркотиков плохо заканчивается, и для вампиров это так же верно, как для живых. Не всем нравится, когда упыри ведут себя, как Кронос. Даже поведение Кроноса нравилось не всем, а ведь у него было куда меньше недоброжелателей.

Ларкин искал рецепт диазии, чтобы пить кровь вампиров, осваивать новые дайны и не стать при этом наркоманом. Он и помыслить не мог о том, чтобы убивать своих най. Не из-за неизбежного наказания, а потому, что был… нет, хорошим человеком он точно не был, но он был отцом большой, любящей семьи. И семья для него — для всех них — значила больше, чем власть и могущество.