Путь в Беловодье

Он покинул маленький, чем-то похожий на китайскую пагоду домик. Башня… Ну, конечно – башня из слоновой кости, как иначе мог мыслить свое убежище Гамаюнов? Запереться, спрятаться. Но не одному ведь! С собой надобно кого-нибудь непременно запереть, чтобы обихаживать долгую старость. И что было на ком демонстрировать свою власть. Но Надю Роман ни за что не отдаст. Если что, срежет с нее ожерелье и навсегда подчинит…

«Остерегись!» – сам себя одернул колдун. Так нельзя, недопустимо. Она не стерпит, не простит. А что можно? Что?..

Надя отворила дверь и приглашающе кивнула.

– Ну? Что вы решили? – насторожился Роман.

– Он меня отпускает. Но только если останется здесь, внутри. Выполни его просьбу, Роман.

Все-таки выторговал свое гнездышко, свою башенку. Да пусть забирает!

– В конечном счете, он же создал Беловодье, – напомнила Надя.

– Да, да, что сотворил, то и имеешь, – согласился (почти) колдун.

– Вы сейчас уедете? – спросил Иван Кириллович. – Знаю, знаю, уедете, и не отрицайте. Что вам теперь здесь делать со мной вот таким? – Он понимающе улыбнулся и тронул руками шею, где на коже осталась мертвенно-белая полоса. На том месте, где много-много лет Гамаюнов носил ожерелье.

Полчаса назад Гамаюнов был напорист, почти яростен, и не желал сдаваться. И вдруг обмяк как-то, потух, смирился.

«Артист», – подумал Роман.

Он хотел бы ненавидеть соперника, но гнева больше не было.

– Прошу вас, опасайтесь Вадима Федоровича, – сказал Гамаюнов. – Он человек очень последовательный. Цель наметит и идет к ней. Ни за что не отступит.

– Разумеется, буду опасаться, – согласился Роман. – Ведь он хотел меня убить.

– Это потому, что он тогда не знал, что у меня больше нет ожерелья и новых кругов я ему создать не могу. Боялся, что вы ему можете помешать. Вы, Роман Васильевич, очень сильный колдун. Сазонов сказал, что за вами давно наблюдает, специально даже для этого дом себе в Темногорске приобрел. Опасался, что вы здесь все по-своему начнете обустраивать. И решил, что, как только ограда будет починена, он вас обезвредит.

– Нож с водным лезвием вы сделали?

– Вадим сам умеет. Правда, очень слабый. Сутки держится, не больше. Когда вы внезапно покинули Беловодье и он понял, что ограда не восстановлена, мы с ним еще раз все обсудили. И он решил вас не трогать. Потому что только вы можете ему помочь.

– В чем помочь? – насторожился колдун. Вспомнил, что смирение Ивана Кирилловича напускное, мгновенно прежняя неприязнь ожила.

– Вадиму нужно новое ожерелье с водными нитями.

– Зачем? – пожал плечами Роман. – Создать свой град мечты? Я, как Стен, душу свою не отдам, чтобы кто-то другой мечту мою воплотил и изувечил.

– Полагаю, так Вадим надеется с помощью нового ожерелья управлять Беловодьем. Сейчас оно хаотически реагирует на некие приказы. Это только гипотеза… Но если новый круг будет создан, Беловодье начнет осуществлять направленное преобразование мира.

– Под руководством Сазонова?

– Я всего лишь хочу объяснить логику этого человека. Вы сейчас думаете, что все поняли и все знаете. А на самом деле ничего не поняли и не знаете. Только когда сами ошибетесь, когда вас будут упрекать, вот тогда меня и вспомните.

– Иван Кириллович!

– Я вам зла не желаю. Но говорю: вспомните. Имейте в виду, то, что я вам рассказал – гипотеза Сазонова. А теперь идите… И не забудьте перед уходом забрать ваше кольцо. Когда вы покинете Беловодье, этот мир снова станет моим. Моим… – Гамаюнов повернулся к окну, и вымученная улыбка появилась на его губах. – А вы – чужой в моем доме. Вам, Роман Васильевич, на самом деле Беловодье не нужно. Вам только хотелось доказать, что вы сильнее меня, что можете и не такое! И главное, надо было меня одолеть. Так ведь?

Признаваться, что это правда, не хотелось. Но и лгать колдун не желал. Особенно при Наде.

– Так, – выдохнул Роман.

– Ну что ж, вы доказали. Вы победили.

– Нет. Не победил. Беловодье вы сотворили. Как бы то ни было. – Каждое слово давалось с трудом. На Надю Роман не смотрел. – Мне такое не под силу.

– Еще создадите. Какие ваши годы. – Роману показалось, что весь этот разговор вел какой-то другой, не прежний Гамаюнов. Прежний ни за что бы так не сказал. – Вы счастливец, – вздохнул Иван Кириллович. – У вас нет своего Сазонова.

– У меня есть ваш Сазонов, – не удержался, чтобы не съязвить, Роман.

– Мы с тобой будем счастливы? – спросил Роман Надю, когда они вернулись в призрачную усадьбу.

– Конечно.

– Эта спальня точь-в-точь как у Марьи Гавриловны. – Надя упала на широченную кровать под балдахином. – Моя спальня.

Они вновь поцеловались.

В этот миг время замедлилось во всем Беловодье, мечта погрузилась в аморфное ничто, остановилось мгновение, в котором Роман был наконец с Надеждой.

– Ты все-таки добился своего. – Она положила ему голову на грудь и смотрела на сгусток света, что плавал над их кроватью. В этом свете кожа казалась платиновой. И волосы Надежды тоже отливали белым металлом.

– Я всегда добиваюсь своего, – улыбнулся Роман. – Когда я в первый раз увидел тебя, понял: будешь моей.

– Приз, который надо выиграть?