Путь в Беловодье

Прошлое аморфно. Мы сами создаем из него стройную систему, сами кристаллизируем его, как нам заблагорассудится. Чтобы создать прошлое, в котором был тот час и та минута, в которой Надя могла погибнуть, но не погибла, Роману надлежало заново выстроить все мгновения, начиная с того страшного, когда Колодин нажал на спусковой крючок. В новой последовательности возвращенная Надина жизнь не должна повредить настоящего, не должна ничего изменить в прошлом. Такое возможно только в Беловодье. Только оно дает неизмеримую власть над временем, власть над каждым мгновением. Потому что само оно – остановившееся мгновение.

И колдун вернулся в свои

ВОСПОМИНАНИЯ.

А, вспоминая, вернулся в усадьбу Гамаюнова.

Вошел и распахнул дверь из гостиной в Надино прошлое. Серый туман вновь заклубился впереди.

Он произнес заклинание. И возникли порталы, как два зеркала, обращенные друг к другу. Бесконечный ряд. Комната вытянулась вверх, утончилась в центре, обратилась огромной клепсидрой.

Загрохотали капли водяных часов. Все быстрее, быстрее… Сердце раскачивалось, как маятник часов механических. Раскачивалось и немело от страха. Водный колдун не повелевал временем, но лишь притворялся, что повелевает. Страх был как лед – кусками и как будто вне. Разум – холоден. Воля сжата пружиной. Каждое мгновение надо вновь собрать в сложнейшую цепочку, куда более сложную, чем цепочки ДНК, хранящие тайну жизни. Ошибешься – и нарушишь прошлое, и настоящее рассыплется вместе с ним. Часы разобьются. Время сойдет с ума. Время, которое теперь двигалось вспять вслед за каждой каплей. Уже казалось, что над Романом – не потолок, а чистое небо, только фиолетовое, и в нем горят незнакомые яркие созвездия.

И вот – наступила нужная минута. Расчет оказался верен. Роман лежал на песке. Съежившись от страха и глядя, как кружится в воздухе сосновая хвоя, осыпаясь с ветвей. Лесное кладбище. Холмы желтого песка, кресты с табличками-номерами над захоронениями бомжей и свежевырытая могила, предназначенная для Романа. Он был в прошлом. Прошлое неподчинимо. А вот будущее подчинимо теперь фантазии колдуна. Что если, сам того не желая, колдун нафантазирует себе смерть? Роман заставил себя выпрямиться во весь рост. Он увидел Надю совсем рядом, в нескольких шагах, за оранжевым стволом одиноко растущей сосны.

Сейчас она рванется вперед, и пуля разорвет ей сердце.

Вот! Она уже бежит. Уже! Сейчас!

И клепсидра перевернулась.

Чуть быстрее, на миг быстрее, чем это было в той, прежней реальности, Надя рванулась к Роману!

Выстрел грохнул и… Надя покатилась по песку. Жива? Нет? Роман не мог двинуться – страх сковал его. Вновь защелкали выстрелы: это стрелял Меснер вслед убегающему Колодину. Все пули ложились мимо.

Роман сделал несколько шагов. Надя лежала, как тогда, замерев в незавершенном прыжке, сброшенная на землю. Кровь забрызгала желтеющую траву.

Пуля угодила ей в плечо.

– Больно… – прошептала она.

– Сейчас пройдет, – пообещал Роман, и губы стали расползаться в улыбке.

– Ты чего?! Смеешься?

Он приподнял ее, прижал к себе. Она закричала от боли. А он смеялся.

И вновь стали падать капли. Все быстрее и быстрее… Капли прошивали событийную ткань тысячами игл, сшивая прошлое заново. Колдун ощущал каждый их укол, они проходили сквозь время и сквозь него. Мелькали смутные картинки – все миновавшие дни выстраивались вновь, все было так, как прежде, и при этом не так вовсе. Роман вновь мчался в Беловодье и держал на коленях Надю. Как прежде, она была недвижна. Но теперь – жива. Спала, усыпленная колдовским сном. Он спас ее, вернул, оживил.

И вот упала последняя капля…

Вдвоем они вышли из воспоминаний Романа в настоящее. Где-то за их спиной в прошлом со звоном разлетелись на миллиарды частиц водяные часы. И время в лоскутке прошлого вновь сделалось аморфным.

Колдун ожидал, что, вернувшись, Надя бросится ему, своему спасителю на шею, ожидал, что вопьется губами в его губы. Мало ли чего он ожидал! Он больше не управлял событиями.

Время вновь стало кристаллом и Надя в нем – живой и невредимой… Хотя нет, нельзя сказать, что невредимой. Впрочем, рана ее теперь – та ось правдоподобия, вокруг которой Роман свернул новую реальность, придумав, что все это время Надежду держали в бессознательном состоянии под воздействием колдовских чар – таковая версия не разрушала прошлого, но возвращала Надю к бытию. Зачем, почему… Какая в таком поступке логика? Нет вовсе? Или была? Конечно, была. Гамаюнов ревновал и не хотел встречи своей жены с Романом Верноном. Очень даже удачная версия.

«У истории нет истины, есть только версии», – повторял Гамаюнов. Такова была версия Романа. Вполне пригодная, чтобы стать основной в данной истории.

И вот Роман и Надя наконец вместе.

И что же она?