Путь в архипелаге (воспоминание о небывшем)

Джек достал охотничий нож и, повернувшись ко мне спиной, заскрипел им по каменной глыбе. Потом — шагнул в сторону, и в свете луны и звёзд я увидел на камне странный, но притягательный знак — три хитро сплетённых треугольника.

Я довольно долго рассматривал значок, пытаясь понять, в чём его привлекательность и где у него начало, где конец. Мне вдруг вспомнился фокус с тремя кольцами, непонятно как проникающими друг в друга. Вообще фокусы оставляли меня равнодушным. Но только не этот…

— Это и есть валькнут, — услышал я голос Джека и поднял голову. — Узел павших. Ничто не кончается. Ни от чего нельзя уйти. Всё связано. И только Воден, Одноглазый Бог, Седой — только он развязывает такие узлы. Но до него не докричишься.

— Ты серьёзно? — недоверчиво спросил я. Джек улыбнулся:

— Да не бери в голову. Нет, конечно… — он повернулся, чтобы идти и так, стоя ко мне спиной, сказал негромко: — Если будешь когда-нибудь в Зонтгофене, Олег, то увидишь остатки нашего замка. Я был там три года назад. Не знаю, кто — но кто-то нацарапал над входной аркой вот этот знак, Олег. Вот так.

Игорь Басаргин
Уходит корабль погребальным костром
От берегов.
Рефрен повторяя, волна за бортом
Поёт — вечный скальд —
О грозной судьбе, что не минет
Ни нас, ни богов.
О мерном прибое, где сгинет
Гранит этих скал.

На запад ветрило спешит, вслед за днём,
Будто душа.
И падают искры горящим дождём
На чёрную зыбь.
А пламя пожара не сменит
Скользящий свой шаг
По водам, глубоким, как время.
И память не смыть.

И стрелы, горящие стрелы вдогон
Наших долгов.
И мир уплывает в грядущий огонь
К концу тающих лет.
Поют его крепкие вёсла
В руках у богов,
И, что бы там ни было после,
В волнах — наш след.

* * *

— Кто-то ещё с севера подошёл, — заметил Колька. Я кивнул:

— Да, я эти костры видел ночью.

Ребята в лагере, разбитом на склоне холма выше бурного ручья, нашу колонну, конечно, тоже заметили и сейчас стояли с оружием в руках. Впрочем, из головы колонны уже махали им и что-то кричали, так что драки, конечно, не будет, но…

Я поймал себя на том, что ищу глазами высокого парня в полумаске. Мне хотелось верить, что всё это чушь, тем более, что утром и всю первую половину дня Джек вёл себя совершенно обычно. Я даже готов был вообще списать всё на сон. Не очень-то приятно был вспоминать ужас на лице храброго и благородного парня… Да и разговор какой-то мутный был.

— Эй, вы кто-о?! — закричали из головы колонны.

— Нордменн! — ответили с той стороны. И добавили по-русски: — Северяне, из Скандинавии!

— В основном! — со смехом добавил ещё кто-то.

— Кто командир?! — это Колька напрямик спускался с тропинки.

— Я, — откликнулись с той стороны. — Карди. Карди Нэддинг.

Спокойное и самоуглублённое, с улыбающимися губами и равнодушными глазами.

Потом — лицо командира этих ребят, от подбородка до носа закрытое жёсткой чёрной кожаной полумаской.

* * *

Уже под вечер прошёл дождь, короткий и тёплый, но бурный. Пока размещались на ночлег, я, естественно, был в хлопотах, а потом обнаружил, что Джек куда-то пропал. Он с полудня шагал совершенно нормально, перешучивался, разговаривал, а сейчас…

— Эй, где Джек? — поинтересовался я у Вадима, который резал копчёное мясо — в кашу. Тот отвлёкся и пожал плечами:

— Представления не имею. Может, по девкам пошёл?

— По каким? — затормозил я.

— По казачьим, — ядовито ответил Вадим.

Я не стал продолжать разговор и, отойдя подальше от костров, расслабился и начал прислушиваться, вглядываться и почти принюхиваться. Конечно, вокруг лагеря бродило с самыми разными намерениями немало людей… Но я, расхаживая между камней и зарослей кустарника, наткнулся на Джека. Не мог не наткнуться, потому что нельзя прожить в этом чёртовом мире несколько лет и не обзавестись такой полезной вещью, как инстинкт.

Джек и Карди стояли друг против друга, метрах в трёх, за большим раздвоенным камнем. Они обернулись ко мне разом. Оба.

И на лице Карди не было маски.

Я содрогнулся, и это не оборот речи. Верхняя часть лица принадлежала симпатичному парнишке. А нижняя…

А нижняя — черепу.

Когда-то страшный, хотя и неточный удар начисто снёс Карди губы, обнажив дёсны, и стесал плоть на подбородке. Этот вечный оскал был страшен. И, конечно, Карди Нэддинга на деле звали Нэд Кардиган.

— Привет, — сказал он, меряя меня холодными глазами. — Это тебя зовут Олег?

— Меня, — я спустился за камень и встал там, положив ладони на рукояти клинков. — А это тебя зовут Нэд Кардиган?