Путь тьмы

Двадцать седьмой день первого месяца осени 35-го года со дня окончания Последней войны, ночь.

Бирт достал большую початую бутыль с самогоном и хорошо приложился к ней.

— Величайшее соизволение его величества, — пробормотал генерал, сплевывая, — повелеваю занять Черную Цитадель до первых снегов. Будь все оно проклято!

Последние слова он прокричал в пустоту, стараясь унять дрожь внутри. Он гнал людей на штурм волна за волной, не обращая внимания на жалость. Лагерные кладбища были завалены горами трупов, которых никто и не собирался хоронить — у обессиливших воинов, валящихся на землю там, где стояли, как только командиры давали команду на отдых, попросту не было сил заботиться о павших. Он уже сжег в бессмысленной бойне десять тысяч человек и понимал, что спалит в два раза больше, прежде чем преодолеет последнюю линию стен. А потом еще штурмовать саму Цитадель, будь она неладна!

Имперцы отступали на удивление организованно и продуманно, забирая своих мертвецов, снимая со стен баллисты и уволакивая все мало-мальски ценное.

Ни от магов, ни от мощнейших камнеметов, присланных венценосцем, не было толку — вражеские чародеи упорно держались, а камни с небес продолжали валиться на головы леопардов.

Будь его воля, штурм бы не состоялся — голод делает свое дело куда лучше, чем сталь.

Генерал снова налил. Он пил, не чувствуя вкуса и не пьянея.

Проклятые имперцы! Никогда в жизни он не видел такого фанатичного сопротивления. Даже орки не дрались столь яростно! Вчерашние пахари, дровосеки и ремесленники медленно, шаг за шагом, пятились, устилая камни своего древнего города телами исиринатийцев.

А ведь он отправил уже пять голубей венценосцу, чтобы остановить это безумие. Он просил, требовал, умолял, но без толку. Ни одного ответа. Ни одного приказа. Ничего.

А поэтому — вперед, на стены! Бирту даже пришлось пустить в дело Бронзовую гвардию, но даже та не сумела решить исход сражения, забуксовав в схватке с гвардейцами императора, одетыми тяжелые дварфовские пластинчатые доспехи поверх хаубергов. Да, их было очень мало, но каждый стоил десятерых, в этом генерал готов был поклясться — он видел, как черные воины, появляясь на самых опасных участках, словно танцуя, прорубали просеки в рядах уже готовых занять стену исиринатийцев, как закаленные в боях ветераны умирали, будто неопытные юнцы, впервые попавшие на поле боя!

Зачем нужна такая победа? Потерять половину армии, чтобы стать властелином груды камней. Очень равноценный размен.

Генерал почему-то был уверен, что в замке есть не один потайной ход и что император давным-давно вывел всех мирных жителей куда-нибудь на север. А что, у него в распоряжении было тридцать с лишним лет и целые горы для оборудования тайных убежищ.

Проклятый Властелин! Он ведь с самого первого дня войны играется с ними, как кошка с мышкой. Хорош, ничего не скажешь, спелся с раденийцами и дварфами, а теперь довольно сидит и ждет, когда же придет помощь.

Новая кружка ухнула на дно желудка, обдав горло огнем, рука разжалась, и генерал наконец-то погрузился в дрему.

Разбудил его взрыв и шум раздающийся снаружи.

Бирт с трудом поднялся и, опоясавшись, выбрался наружу. Голова трещала, но ее сверлила одна мысль: «неужели ночная атака»?

В лагере царил хаос — солдаты голосили и причитали, в ужасе уставившись туда, где еще недавно размещались палатки сынов Ордена. Сейчас на их месте зияла огромная воронка, вокруг которой расползалось во все стороны отвратительное зеленоватое облако.

— Что здесь произошло?

— Не знаю, благородный, было тихо, я стоял на часах, а потом все взорвалось! — захныкал раненый солдат, заживающий кровоточащую руку. — Меня чем-то по руке садануло.

«Неужели орденцы что-то наколдовали и оставили армию без лекарей»? — С ужасом думал генерал.

— Зло!!! — раздался дикий рев, и из воронки выбрался благословенный Этит. Высокий сын был бледен, его руки тряслись, а губы дрожали. От роскошной шевелюры остались жалкие седые космы, а объемный живот пропал, будто его и не бывало. Словно кто-то выпил из пыщущего здоровьем чародея жизнь, оставив лишь жалкую полумертвую оболочку.

— Да что случилось, говори! — заревел генерал.

— Зло! Древнее зло! Оно живо!

Бирт соображал быстро даже будучи пьяным в стельку. Две трети армии сейчас в городе, за пределами стен люди остались лишь в главном лагере, в котором наберется десять тысяч боеспособных солдат. Если скрытно подвести достаточно большую армию и уничтожить их, то войска, зажатые между стен, можно будет взять в кольцо, а после — заморить голодом. Может ли быть у императора и его союзников такая внезапная армия? Маловероятно. Но Шахрион уже не один раз продемонстрировал, что делает невозможное былью.

— Трех гонцов в город, гвардия и все хотя бы три десятка колдунов нужны мне здесь. — Скомандовал он первому попавшемуся рыцарю. — Всем остальным быстро готовиться к сражению!