Путь самурая

Воины и община в этом вопросе надеются на меня. А вот мне на кого надеется? Не на мистического Хатимана же?

Хотя, лучше не будем упоминать имя этого бога. В последние дни, я насытился историями о боге войны. Не то, чтобы история скучны и однообразны, это меньшее, что меня беспокоит в них. Просто я всё чаше начал убеждаться в мысли, что не только люди из общины и клана Ямамото встают в стойку, услышав имя бога, но и мои воины. Данная новость не была бы мной принята отрицательно, если бы не одно но…

Меня, скажем так, начали принимать если и не за самого бога войны, то за его посланника! С прагматичной стороны, это открывает много возможностей. Если не забывать об одном, я никоим образом не бог. Пудрить мозги фанатикам одно, но совсем другое, когда войско под твоим командованием, развесив уши, верят всему, что слышат.

Если поражение и провалы можно простить полководцу, то их вряд ли простят человеку, объявившим себя посланником бога войны. Знаете что, вот если бы я прикинулся бы посланником бога сакэ и вина, то от меня, конечно, ждали бы чуда, но более приземленных, таких, как превратить воду в сакэ. А от посланника бога войны ждут соответственных чудес. Что, по мнению преобладающего большинства, я уже совершил, изменив ситуацию…

Отсюда, вытекает следующие тревожащие меня мысли, маловероятно, что в центральной и северной части провинции Хида мы сможем выигрывать одну битву за другой. Без единого проигрыша.

Если слухи хоть отчасти верны в отношения Мицуги Ёрицуны, то дело мое дрянь. Победить такого противника очень сложно. Я могу погибнуть, пытаясь добиться победы, либо же, меня могут прибить собственные люди. Вот почему я не люблю иметь дело с фанатиками. Сегодня они тебя боготворят, а завтра с радостью умертвят в честь своего бога. Фанатики, что с них взять?!

Вот такие нелегкие мысли кружили в голове, пока меня не отвлек голос Рен. Последние дни, Рен от меня не отходит ни на шаг. Не то, чтобы она прежде любила гулять по лагерю, но всё же, как тень за мной не ходила. Благо, девушка ведет себя очень тихо, что иной раз, оставшись вот так с ней наедине, я полностью теряю её из вида и мысли.

— Тебя что-то беспокоит?

Вопреки маски, на её лице, я легко могу прочесть озабоченность в её голосе.

Мысль, что я могу поделиться своими тревогами с кем то, застигает врасплох. Пожалуй, так и поступил бы, если бы не поток мысли, что последовали следом.

Слышали когда-нибудь изречение, что лишь взяв чужую обувь и пройдя его путь, можно понять человека? Так вот, это не лишено смысла. Странно то, что я Харуну начал понимать более лучше, ввязавшись в эту авантюру, став полноценным полководцем.

В принципе, я могу поделиться своими тревогами не только с Санадой Нобуцуной, но даже с простыми пехотинцами. Возможно даже, что вначале они будут польщены доверием, оказанным им. Но позже, всё сказанное будет восприниматься, как открытая слабость. Даже если на деле всё будет далеко не так, то вероятность, которая имеет место быть, в корне делает эту затею не привлекательной. К тому же, вряд ли человек будет чувствовать себя более уверенно, зная, что сам командующий не уверен, чем завершится кампания.

Но с Рен дело обстояло иначе. Она не принадлежала ни к клану, ни к воинскому сословию. В какой-то мере, девушка была заложницей обстоятельств, как и я. И это нас сближало.

По правде говоря, я понимал это лучше, чем кто либо еще, и поэтому, пытался держать дистанцию. Речь конечно не идет о чем то другом, кроме дружбы. Но даже дружбу я не мог с ней себе позволить.

Ведь она могла понять всё по-другому. Даже если и нет, то другие вполне. А этого может оказаться достаточно, чтобы сыграть с нами злую шутку…

Понимая, что пауза затянулась, встряхнулся и не спеша ответил:

— Слушай, Рен. Тебе не кажется странным, как ведут себя окружающие?

Был уже поздний вечер, так что Рен прохаживалась по шатру, зажигая ночные свечи. Уж не знаю, как и почему, но девушка взяла обязанности по уходу ставки командующего на себя.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, клан Ямамото и община многого ждут от меня, — решил зайти с другой стороны.

— Ага. В тебе ведь они видят своего бога, — ответила девушка.

Если бы я не знал Рен, то решил бы что после сказанного, она закашлялась. Но таким вот хитрым образом, девушка прятала свой смех. Конечно, она могла вести себя более открыто, когда в округе не было ни души, но Рен предпочитала оставить всё как есть.

— А вот и нет, за посланника, — попытался защититься.

Хотя, посланник или сам бог? Особой разницы не было, и мы двое это прекрасно понимали.

— Знаешь, а ведь меня причислили к ёкаям, — доверительно сказала Рен.

По её тону, я предположил, что это её как бы польстило.

— А ты и рада, да?

— Не стану отрицать. Меня прежде не называли «принцессой мононоке».

Закончив со свечами, девушка уселась рядом. Кимоно с голубым оттенком очень ей шел. Не удивительно, что в ней увидели принцессу. Кто бы мог сказать, что прежде, она влачила жизнь воровки.