Путь предателя

В Сано внезапно зародились сомнения. Вдруг Охира не связан с контрабандой и не имеет никакого отношения к убийствам директора Спаена и Пеон? Возможно, искренне веря, что Сано — злодей, поломавший жизнь Киёси, он жаждет мести. А губернатор Нагаи использует его стремление, чтобы подкрепить свидетельства против Сано. И Сано решил сменить тактику:

— Не думаю, что Киёси виновен. Сказав правду, вы, может быть, спасли бы его.

Охира встал и сошел с возвышения. Когда он направлялся к окну, его дряблые мышцы дрожали от напряжения.

— Киёси, конечно же, виновен. — Охира повернулся спиной к Сано и выглянул на улицу.

Под проливным дождем стоял, понурив голову от стыда, прикованный к воротам слуга. Осыпаемый насмешками людей, он пытался уворачиваться от лошадиного помета, которым швыряли в него проходившие шутники.

— Киёси был пойман на месте преступления; он во всем признался, — обронил Охира. — Он должен понести наказание: таков закон. Его теперь никому не спасти.

Однако Сано заметил слабую надежду, прозвучавшую в его голосе.

— Губернатор Нагаи и переводчик Исино вовлечены в контрабанду? Или же вы с ними следуете предписанию канцлера Янагисавы уничтожить меня?

— Ваши обвинения против губернатора Нагаи и переводчика Исино беспочвенны. — Охира не отрываясь смотрел в окно. — И я не посвящен в приказы канцлера.

На улице группа хулиганов натравливала собаку на прикованного слугу, чьи мольбы о пощаде заглушал злобный лай. Охира молча наблюдал за последствиями своих действий.

— Кто из варваров помогал Спаену нелегально ввозить товары? — спросил Сано. — Де Граф? — «Или доктор Хюйгенс?» — прошептал его внутренний голос, на который он не обратил внимания. — Кто из ваших подчиненных помогал перевозить контрабандный товар с острова? Кто правил лодками с фонарями? Кто убил Яна Спаена?

Охира медленно повернулся. На его лице явно обозначилась борьба противоположных чувств — честности и страха. Сано говорил тихо, пытаясь обратить эту борьбу себе на пользу.

— Только правда может спасти Киёси.

При упоминании имени сына смятение в глазах Охиры быстро сменилось непроницаемой решимостью.

— Нарушив закон, вы утратили в Нагасаки всякую власть, — ледяным тоном ответил он, — и я не обязан отвечать на ваши вопросы. — Его психологическая броня стала почти видимой.

Сомнения Сано в том, что Охира виновен, усилились.

— Вы ослабили меры безопасности на Дэсиме, — настаивал он. — Вы приказали стражникам вынести товары со склада, открыть водяные ворота и позволили причалить лодке с фонарем. Полиция и портовый патруль — ваши сообщники. Горожане не вмешивались в происходящее; их напугали таинственные огни из-за россказней о призраках, которые вы распускали по городу. Вы позволяли варварам уезжать с Дэсимы, так как они настаивали, что должны сопровождать товары и получать деньги с покупателей.

Дерзость этой схемы вновь всколыхнула гнев в душе Сано. Он неожиданно вспомнил подслушанный в первый день в Нагасаки разговор между губернатором Нагаи и Охирой, когда старший чиновник сказал: «Такого никогда не случилось бы, если бы...» Имелось в виду: «Спаен никогда бы не исчез, не прикажи вы заниматься контрабандой»? Не преступная ли деятельность лежит в основе союза, который, как чувствовал Сано, связывает администрацию Нагасаки?

— И тогда вы все свалили на меня, чтобы спасти свои преступные шкуры, — с горечью закончил он.

— Вы уничтожили моего сына, а теперь осмеливаетесь пятнать мою честь? — Глаза Охиры, глубоко сидящие в воспаленных глазницах, пылали от ярости. — Я посвятил свою жизнь тому, чтобы охранять закон. Я никогда не нарушал его и скажу вам почему.

В то лето, когда мне исполнилось десять, у меня было три приятеля. Однажды мы разработали план, в соответствии с которым собирались нырять за жемчугом, а потом менять его у китайских торговцев на хлопушки. Хоть это и было незаконным делом, мы не слишком рисковали. Вокруг китайского поселения меры безопасности были из рук вон плохи, и сделки обычно осуществлялись прямо через стену.

Случилось так, что умерла моя бабушка. Мне не удалось уйти из дома, и приятели отправились без меня. — При этих воспоминаниях лицо Охиры потемнело. — Один из них утонул, когда нырял за жемчугом. Двое других, они были братьями, продали жемчуг китайцам. На следующую ночь они сгорели во время пожара в их доме. Один я, не принявший участия в операции, уцелел. Я воспринял это как знак богов и понял: мое предназначение в том, чтобы уважать закон и удерживать других от неверных поступков. И, уверяю вас, я выполняю свое предназначение. Кто скажет, что это не так, тот заплатит кровью!