Путь на север

Не то путешествия по железной дороге: даже если поезда задерживались или ломались, в пробках они не стояли, не требовали ни напряжения, ни усилий, а легко и неумолимо переносили пассажиров в пункт назначения. Глядя на мелькающие в темноте очертания города, Кришан вспоминал, как ездил на поезде в Индии: на каникулах в университете у него появлялась возможность вырваться из Дели, увидеть другие части страны настолько большой, что она казалась бескрайней. Чаще всего в таких путешествиях он сидел или лежал на полке, читал, слушал музыку или просто смотрел в окно на безлюдные сельские полустанки; в вагон сквозь открытые окна и двери врывался знойный ветер, и Кришан дышал воздухом мест, мимо которых проезжал, впитывал их ароматы, словно бы причащаясь к уносившимся прочь городишкам и деревням. Ветер продувал вагон насквозь, и Кришану казалось, будто кто-то его зовет, он то и дело выходил в тамбур, вставал в углу и, убедившись, что никто не видит, прикуривал сигарету и открывал одну из тяжелых дверей, одной рукой цеплялся за дверь, чтобы не выпасть в проносящийся мимо пейзаж, а второй держал сигарету на уровне груди, чтобы никто из проходящих за его спиной не увидел, что он курит. Подставив лицо душистому теплому ветру, он смотрел наружу, на бескрайние просторы полей, лесов и подлесков, на равнины — порой они тянулись за окном по нескольку часов кряду, — и в такие мгновения чувствовал нечто сродни освобождению: если и не вполне освобождение, то что-то близкое к нему. В такие минуты казалось, будто он навеки застыл в блаженном, но непрестанно ускользающем пространстве между желанием и удовлетворением желания, в том пространстве себя, где уже не терзаешься из-за отсутствия того, что считаешь необходимым для собственного спасения, но еще не печалишься из-за разочарования, неизменно сопряженного с исполнением желания, ибо сильное желание, то желание, которое словно бы исходит из глубины твоей души, всегда связано с уверенностью или надеждой, что достижение желаемого — будь то человек, ситуация или место — совершенно все переменит, положит конец вожделению и нужде, усилиям и борьбе, что оно каким-то образом остановит медленное и печальное течение времени. В юности самые пылкие наши желания представляются нам чем-то вроде горизонта, нам кажется, будто жизнь делится на две части — то, что по эту сторону горизонта, и то, что за ним, — будто бы нам достаточно лишь достичь горизонта, преодолеть его, как все тут же изменится, как мы раз навсегда переступим пределы привычного мира, но, конечно же, никакие пределы мы не переступаем — факт, который начинаешь ценить лишь с возрастом, когда сознаешь, что жизнь по ту сторону от желаемого течет, как и прежде, что в ней мы встаем, идем на работу, едим, спим, и медленное течение времени никогда не прервется, — когда сознаешь, что горизонт так и останется недостижимым, потому что жизнь продолжается, мгновения сливаются воедино, и то, что ты мнил горизонтом своей жизни, оказывается очередным клочком земли.