Путь меча

О! Теперь они были благодарны своим звероподобным наставникам, так ненавидимым ими в мирной жизни, и все равно их было слишком мало. Каждый из этой слаженной группы втайне мечтал услышать наконец этот проклятый сигнал отступления, и уже не один из них лежал на земле, истекая кровью, так и не дождавшись его. Этот жалкий полусотенный заслон на пути кочевники не снесли только потому, что оказались не готовы к организованному пешему бою, к тому же их было сравнительно мало, и большая часть не имела доспеха.

Третья группа горожан напала на лагерь, осыпая его огненными стрелами, отчего отсюда было заметно, как метались тени и весело полыхали шатры. Там и сосредоточились основные силы кочевников, отражая мнимую атаку многочисленного врага.

Десятники кочевников думали и вовсе подать команду к отступлению, не желая умирать понапрасну, когда среди них появился сотник, одетый в распахнутый дорогой халат. Размахивая аляповато изукрашенной камнями саблей, он наконец навел порядок, и воинственная толпа, похватав копья и просто стволы деревьев, приготовленные для штурма, начала теснить стражников.

Поддавшись давлению со стороны организованной атаки, стражники попятились, постепенно теряя стратегическую возвышенность. Стоящие в передней шеренге кочевники тут же почувствовали вкус победы. Брызгая слюной и крича что-то воинственное, враги усилили напор, пытаясь окончательно выдавить горожан с высоты. Внезапно каффидцы в первых шеренгах перестали чувствовать напор сзади идущих, длинные копья стали тяжелыми, словно задние ряды их бросили. Более того, из-за спины начали доноситься какие-то странные крики.

Для стражников со стороны это выглядело, как что-то врезалось в правую фалангу наступающих кочевников и, пройдя строй как нож сквозь масло, снова вгрызлось в тело отряда степняков. Вокруг этого места сразу образовался вооруженный до зубов круг, всё-таки каффидцы были воинами, но заминка позволила командиру стражников перегруппироваться и начать отступление к городу, про себя вознося хвалу безумцу, решившему выкупить их жизни своей.

Между тем вышеописанный безумец меньше всего хотел жертвовать своей жизнью ради других, он вообще ни о чем не думал. Просто личность цивилизованного человека треснула как лед под пятой доставшихся ей испытаний, сползла кровавыми ошметками, явив миру оскал зверя. Зверь горел только одним желанием – отомстить.

В каждом из нас сидит чудовище. Та самая темная тварь, что подталкивает людей на наихудшие поступки. Этот личный монстр вынужден копить злобу, сидя на цепи морали и человечности, капая на пол ядовитой слюной черной зависти.

Порой монстр так и стареет вместе с владельцем, уходит вслед за ним беззубой слепой шавкой или вовсе рассыпается в прах. Важно понимать, что, если обезумевший зверь сорвется с цепи, остановить его будет практически невозможно.

Восторженно завывая, чудовище ворвалось в реальность, потрясая порванной цепью. Первой жертвой Мальцева стали два зазевавшихся степняка, низко махнув мечами, он оставил за собой двух безногих калек. Не останавливаясь, парень вонзил в спины задней шеренги степняков клинки, отбрасывая первые трупы в стороны. Ничто в нем уже не выражало протеста в убийстве себе подобных, наоборот какая-то его часть с садистским удовольствием старалась использовать все более новые связки и приемы в умерщвлении кочевников.

Вокруг выпущенного на волю зверя образовался страшный театр смерти, требующий искушенных и циничных зрителей, актеры же на сцене долго не задерживались, отыграв свою часть, они спешно покидали этот мир, с ужасающими криками раскидывая части своих тел окрест.

Федор полностью потерял контроль над своими ощущениями, отдаваясь безумному танцу клинков. Мечи пели песнь богине смерти и каждым движением отправляли к ней навстречу все больше и больше поклонников, не делая скидок на возраст и военное умение. Каждое убийство словно прибавляло ему силы. Да так и есть. Смерть словно делилась с ним своей потусторонней мощью.

Одно легкое движение поющего клинка, и половинки очередного противника отлетают от него как от удара пропеллера, забрызгивая кровью окружающих. Удар ногой в щит, и рослый желтокожий степняк падает, роняя стоящих с ним рядом воинов, упавшие остаются на земле уже навсегда.

Ближние ряды уже уяснили, чем может грозить встреча с человеком с двумя мечами, поэтому старались держать на его пути щиты или копья, что помогало слабо. Несмотря на творящуюся в их рядах резню, желтокожие воины продолжали отчаянно напирать, что-то яростно крича. Раззявленные в крике рты и вытаращенные глаза делали их похожими на одинаковые нелепые манекены, медленно двигающие конечностями в патоке густого воздуха.