Путь крови

Центральная часть склепа была открыта и вела к широкому проходу в задней стене. Деревянные двери, которые когда-то его закрывали, очевидно, сгнили, а затем были разбиты и сорваны с петель вандалами, а щепки разлетелись по всему полу. Лестница за дверью вела на нижний уровень со стенами из тесаных каменных блоков и сводчатым потолком, с которого свисали тонкие известняковые сталактиты. В отраженном свете Гэннон разглядела новые ниши, также разрушенные вандалами. Она содрогнулась.

Оторвав взгляд от дверного проема, она обернулась к Грегору.

– Передвинь дымовую машину вот туда, – попросила она.

Она терпеть не могла этого крупного мускулистого парня. Он делал все, что она ему говорила, но демонстративно медленно и неохотно. Разумеется, и дымовую машину он поднял с недовольной миной.

– Скажи точнее, куда поставить? – спросил он измученным тоном, как будто получил слишком расплывчатое указание, понять которое просто невозможно.

– Прямо в угол, где ее не будет видно, – сказала Гэннон.

Ей еще не случалось оказываться на съемочной площадке, где не было бы хотя бы одного мудака. Но она никогда не поддавалась на провокации – даже подонков-сексистов. В этот раз уродов собралось сверх всякой меры, но их уравновешивало удовольствие находиться в Саванне и наблюдать за эффективной работой Бэттса и талантом Мюллера, каждый из которых прекрасно понимал, что делает, – пусть даже это была фальсификация.

– Грегор, – сказала она, – установи «Лум кьюб»[85] возле дальней стены, примерно в трех футах над землей.

Не проронив ни слова, он перенес фонарь, подсоединил его к кабелю и включил. Гэннон критически изучила результат. Свет снизу придавал сцене жутковатый вид в духе Лона Чейни[86] – очень эффектно, если не переусердствовать.

Бэттс приступил к следующей сцене с Мюллером. Камеры заработали, и Мюллер вошел в дверной проем мавзолея, пробивающийся фоновым пятном сквозь туман за его спиной. Серебряная лоза дергалась в руках.

– Зло! – произнес он зычным голосом. – Великое зло скрыто…

К концу фразы он почти перешел на шепот. Снова очень эффектно. Гэннон оглянулась: операторы ухватили момент, как всегда.

– Первый, дай медленную панораму, – пробормотала она в гарнитуру.

Крейг сделал панорамную съемку, задержавшись на руке скелета и черепе на полу. Великолепно!

– Второй, крупный план лица.

«Стэдикам» Павла приблизил дергающееся лицо Мюллера с выкаченными неподвижными глазами. Лоза по-прежнему дрожала и вдруг медленно начала поворачиваться вниз – в сторону двери и лестницы за ней.

– Внизу! – срывающимся шепотом произнес Мюллер. – Внизу!

52

В течение нескольких последних минут рассказа Пендергаста, по мере того как все прочитанное Колдмуном о Д. Б. Купере складывалось воедино в его голове, он становился все более увлеченным… и все более недоверчивым.

– Так вы утверждаете, что эта Алисия Райм и была Д. Б. Купером? – спросил он. – Тем самым угонщиком, которого так и не нашли, а преступление так и не раскрыли?

– Браво! – Пендергаст обернулся к своей воспитаннице. – А не подбодрить ли нам этого мужчину маленьким глотком «Лагавулина»?

– Почему бы и нет?

Колдмун заметил, что при всей кажущейся бесстрастности, Констанс как будто бы излучала непривычную холодность… и к нему самому, и к Пендергасту. Он с благодарностью принял протянутую ему щедрую порцию скотча. А Пендергаст тем временем наполнил второй стакан для Констанс, а третий – для себя.

Пендергаст снова поерзал, устраиваясь поудобнее.

– Может быть, вы уже поймали нить, агент Колдмун, и теперь расскажете нам, куда она ведет?

Почувствовав некоторую снисходительность в голосе Пендергаста, он хотел было отказаться, но история была такой экстравагантной и интригующей, а концы с концами сходились так стремительно, что Колдмун не смог устоять.

– Хорошо, давайте разбираться. Райм добилась увольнения из «Боинга», и поэтому ее исчезновение не вызвало никаких подозрений. Она забронировала билет на тот же рейс, переодевшись мужчиной, чтобы пожилой инженер ее не узнал. И назвалась Дэном Купером в расчете сбить со следа будущее расследование.

– Правильно, – сказал Пендергаст. – В те годы можно было без труда забронировать место по вымышленному имени.

– Это произошло в среду, за день до Дня благодарения. После взлета он… то есть она… показала стюардессе кейс с бутафорской бомбой, а потом написала записку с требованием двухсот тысяч долларов. Идея была в том, чтобы все выглядело как банальный угон самолета, отвлекая внимания от ее истинной цели. Она попросила два полных комплекта гражданских парашютов, основной и запасной.

Пендергаст кивнул:

– Это было сделано, для того чтобы убедиться, что парашюты не повреждены, а второй комплект подразумевал, что она намерена взять заложника.

– Правильно. А когда «боинг» приземлился в Сиэтле, она получила выкуп в двести тысяч долларов и парашюты, после чего приказала всем покинуть самолет. Но не разрешила забрать багаж.

– Совершенно верно, – согласился Пендергаст.