– Они идут в Кэймлин, а не к Черной Башне, – откликнулся Ранд, в крошево ломая великолепную печать пальцами. – Нам они не угрожают, и мой приказ ясен: не трогать Айз Седай, пока они нас не тронут.
– Но как вы можете знать, что они нам не угрожают? – упорствовал Торвал. – Может, конечно, они и идут в Кэймлин, как вы говорите, но, если вы ошиблись, мы узнаем об этом, только когда на нас нападут.
– Возможно, Торвал и прав, – задумчиво заметил Дашива. – Я бы не стал доверять женщинам, которые запихали меня в сундук, ведь эти Айз Седай не давали никаких клятв. Или давали?
– Я сказал – оставить в покое! – Ранд хлопнул ладонью по столешнице, и Хопвил от неожиданности вздрогнул.
Дашива насупился и не сразу согнал с лица угрюмое выражение, но его настроение Ранда сейчас не заботило. Случайно – он надеялся, что случайно, – его рука попала на древко Драконова скипетра. И дрожала от желания схватить его и поразить Торвала в сердце. Без всяких подсказок Льюса Тэрина.
– Аша’ман, – сурово продолжал Ранд, – это оружие, нацеливаю которое я. Нечего устраивать переполох, как в курятнике, всякий раз, когда Таим испугается парочки Айз Седай, остановившихся на ближнем постоялом дворе. Если надо, я могу вернуться в Башню и растолковать вам, что к чему.
– В этом нет никакой надобности! – торопливо заверил Торвал. Наконец что-то согнало с его губ неизменную усмешку. Словно извиняясь, он растерянно развел руками и зачастил: – М’Хаэль просто хотел уведомить вас. Ваши приказы громко зачитываются на каждом утреннем построении, сразу после Символа веры. – В напряженном взоре Аша’мана явно угадывался испуг.
– Вот и хорошо, – холодно произнес Ранд, стараясь не позволить ярости отразиться на лице. Этот малый боялся своего драгоценного М’Хаэля, а не Дракона Возрожденного. Боялся, что, если сказанное им навлечет гнев Ранда на Таимову голову, Таим будет им недоволен. – Хорошо, поскольку я убью любого, кто приблизится к тем женщинам в Муранди. Вы наносите удары туда, куда указываю я!
– Как будет угодно лорду Дракону, – пробормотал Торвал, скованно поклонившись и ощерившись в попытке изобразить улыбку, стараясь не встречаться ни с кем взглядом.
Дашива снова хмыкнул, Хопвил слегка улыбнулся.
А вот Наришма не выказал по поводу замешательства Торвала ни малейшего удовольствия, – кажется, он вовсе не заметил этого, ибо не мигая смотрел на Ранда, словно видел нечто глубинное, недоступное прочим. Большинство женщин и немало мужчин считали Наришму просто очень красивым мальчиком, но в этих чересчур больших глазах порой проглядывало древнее знание.
Ранд убрал ладонь с Драконова скипетра и развернул письмо. Рука перестала дрожать. Торвал кисло улыбнулся. Наришма, стоя у стенки шатра, пошевелился с явным облегчением.
В этот момент возглавляемая Бореан процессия иллианских, тайренских и кайриэнских слуг в различных ливреях внесла на серебряных подносах кувшины с винами и пуншами, серебряные чаши и тонкие дутые кубки. Розовощекий малый в желто-зеленом держал поднос для розлива напитков, а в качестве виночерпия присутствовала смуглая женщина в черном с золотом платье. Сыры и орехи, оливки и засахаренные фрукты – каждый вид угощения несли на отдельном подносе. Под началом Бореан слуги стали исполнять церемонный танец поклонов и реверансов, предлагая свои яства.
Приняв кубок подогретого, с пряностями вина, Ранд уселся на край стола, поставил рядом нетронутую чашу и занялся письмом. Там не было ни обращения, ни приветствия, ни чего-то еще в этом роде. Таим терпеть не мог титуловать Ранда как бы то ни было, хотя и пытался это скрыть.