Путь кинжалов

– Попридержи язык, деревенщина! – рявкнул Грегорин. – Ты говоришь с Рандом ал’Тором, Драконом Возрожденным, Владыкой утра и королем Иллиана! На колени перед твоим государем! Как твое имя?

– Это он-то Возрожденный Дракон? – с сомнением пробормотал лучник. Обозрев Ранда с короны до сапог – на миг его взгляд задержался на золотой пряжке пояса, выполненной в виде дракона, он покачал головой, словно ожидая увидеть человека постарше и повнушительнее обличьем. – И Владыка утра, так, что ли? Наших королей отроду так не величали.

Похоже, у него не было ни малейшего намерения ни становиться на колени, ни называть свое имя. Лицо Грегорина потемнело: его бесил и независимый тон, и явное нежелание простолюдина признавать Ранда королем. Марколин слегка кивнул, словно ничего другого и не ожидал.

Ранд услышал, как за спиной лучника слегка зашелестели кусты, и тут же ощутил наполнившую Хопвила саидин. Юноша больше не выглядел отрешенным, он изучал линию деревьев, и глаза его опасно светились. Дашива озабоченно вскинул голову и откинул со лба мокрые волосы. Грегорин подался вперед, вне себя от гнева. Огонь и лед, но пока не смерть.

– Успокойся, Грегорин, – бросил Ранд и тут же, свив потоки Огня и Воздуха, обрушил свой громовой голос на стену деревьев: – Я делаю вам великодушное предложение. – (Лучник от неожиданности вздрогнул, конь Грегорина заржал. Люди, скрывавшиеся в кустах, безусловно слышали каждое слово.) – Сложите оружие, и каждый будет волен вернуться домой или присоединиться ко мне, по своему выбору. Но никто, кроме последовавших за мной, не уйдет отсюда с оружием в руках. Мне ведомо, что в большинстве своем вы добрые люди, откликнувшиеся на призыв вашего короля и Совета девяти защищать Иллиан, но король Иллиана ныне я, и я не потерплю, чтобы мои подданные превращались в разбойников.

Марколин мрачно кивнул.

– А почему принявшие Дракона жгут фермы? – выкрикнул кто-то из-за кустов. – Это они разбойники, а не мы!

– Точно! – послышался другой голос. – А как насчет айильцев? Эти не то что фермы, уже целые деревни горят!

Множество голосов слилось в общий гул, но все кричали одно и то же: принявшие Дракона и айильцы, грабежи и убийства, разбойники и дикари. Ранд стиснул зубы.

Когда выкрики стихли, заговорил узколицый лучник.

– Видите?.. – начал он, но тут же зашелся в кашле и харкнул, то ли чтобы прочистить горло, то ли для куража. Мокрый, грязный, в ржавых доспехах, он мало походил на вождя, но держался прямо, ухитряясь выдерживать грозные взгляды Грегорина и Ранда. – Вы призываете нас разойтись по домам без оружия. Выходит, мы свои семьи защитить не сможем, а ваши люди жгут, грабят и убивают. Говорят, надвигается буря, – неожиданно добавил он и, кажется, сам удивился сказанному.

– Айильцы, о которых вы тут кричите, – мои враги! – Огонь ярости уже не обволакивал пустоту, а неистово бушевал вокруг кокона, однако тон Ранда оставался ледяным, подобно раскатам зимнего грома. Надвигается буря? Свет, да он сам буря! – Мои айильцы истребляют их. Мои айильцы, и Даврам Башир, и большая часть Спутников истребляют всех разбойников, как бы те себя ни называли. Я – король Иллиана и никому не позволю нарушать мир в моей стране!

– Даже если вы правду говорите… – начал было лучник, но Ранд оборвал его:

– Все сказанное правда. У вас есть время на размышление – до полудня.

Лучник нахмурился; если тучи хоть немного не поредеют, будет не так-то просто определить, когда полдень. Но Ранд не стал давать послабления.

– Решайте, и решайте мудро, – бросил он, развернул Тай’дайшара и, не дожидаясь остальных, галопом поскакал назад, к кряжу.

Усилием воли Ранд заставил себя отпустить Силу, не цепляться за нее, как утопающий за соломинку; казалось, что и порча, и сама жизнь вытекают из него одновременно. Мир перед глазами качнулся и раздвоился. Это ощущение он стал испытывать недавно и гадал, уж не признак ли это той болезни, что убивает способных направлять Силу мужчин? Но головокружение длилось не дольше нескольких мгновений. Все вокруг потускнело, цвета поблекли и размылись, даже само небо съежилось. Ему отчаянно хотелось снова дотянуться до Источника, вернуть Силу, а вместе с ней и полноту жизни. Так бывало всегда, когда он отпускал саидин.

Как только Сила исчезла, на смену ей явилась почти столь же жаркая, жгучая, бурлящая ярость. Мало ему шончан, так еще и эти разбойники, появляющиеся повсюду под разными именами! Отвлекаться на них означало медлить, а промедление подобно смерти. Неужто Саммаэль дотягивается до него даже и из могилы? Неужто он, словно ядовитые колючки, рассыпал Шайдо по всем землям, куда мог ступить Ранд? И почему? Не мог же Отрекшийся верить в свою гибель, знать о ней заранее. Но если хотя бы половина доходивших до Ранда слухов правдива, айильцы свирепствуют и в Алтаре, и в Муранди, и еще одному Свету ведомо где. Многие из взятых в плен Шайдо говорили о каких-то Айз Седай. Могла ли как-то быть причастной к этому Белая Башня? Неужто Белая Башня никогда не оставит его в покое? Никогда? Никогда!