– Что это такое, Галина Касбан? – требовательно спросила Терава. – Отвечай, если знаешь. – Она не опускала глаз, пока не услышала от Галины, что это снег, а тогда рассмеялась. – Я никогда не верила байкам, которые плели насчет снега люди, повергшие Ламана Древоубийцу. Надо же, им мешал снег. Да он не помешает и мыши!
Галина стиснула зубы, подавив возникшее желание рассказать о снежных буранах и заносах. Постыдное желание снискать расположение. Удовлетворение от возможности что-то утаить было слабым утешением.
«Я – Высочайшая из Красной Айя! – напомнила она себе. – Я состою в Высшем совете Черной Айя!» Увы, слова эти звучали как ложь. Это нечестно!
– Если все сказано, – промолвила Севанна, – я заберу гай’шайн под большой кров, чтобы ее переодели в белое. Вы можете остаться, если вам нечем заняться, кроме как глазеть на снег.
Голос звучал мягко – ни дать ни взять масло в кадке, будто и не было никакой размолвки. Она поправила ожерелья с таким видом, будто ничто больше ее не заботит.
– Мы сами позаботимся о гай’шайн, – в тон Севанне откликнулась Терава. – Ты ведь у нас вместо вождя, и, раз мы выступаем завтра, тебе хватит забот на остаток дня и большую часть ночи.
Глаза Севанны снова вспыхнули, но Терава просто щелкнула пальцами и скомандовала Галине:
– За мной! И кончай кукситься.
С трудом поднявшись на ноги, Галина заковыляла за нею и другими женщинами, умевшими направлять Силу. Кукситься? Она, Галина Касбан, – куксится? Мысли беспорядочно метались, словно крысы в клетке. Должен же быть какой-то выход! Должен! Одна мысль, пробивавшаяся сквозь сумятицу прочих, заставила ее снова всхлипнуть: белая одежда гай’шайн, может быть, помягче колючей черной дерюги, которую ей пришлось носить так долго. Нет! Должен быть выход! Украдкой оглянувшись, она заметила Севанну, которая стояла на том же месте и смотрела вслед уходящим. Облака кружили над ее головой, и падавший снег таял, как надежды Галины.
Глава 12
Новые союзы
Грендаль сожалела, что среди вещей, забранных ею из Иллиана после гибели Саммаэля, не нашлось хотя бы простейшего транскрибера. Пугающая примитивность нынешней эпохи создала много неудобств, хотя и не была лишена особенностей, способных доставить удовольствие. В большой бамбуковой клетке в дальнем конце просторного зала мелодично щебетали птицы – сотня птиц с яркими, разноцветными хохолками, почти столь же красивые, как стоявшие по обе стороны двери юноша и девушка в прозрачных одеждах, не сводившие с нее преданных, жаждущих служения ее прихотям глаз. Конечно, масляные лампы горели не так ярко, как световые колбы, однако их свет, отражаясь от огромных зеркал и выложенного чешуей золотых пластин потолка, придавал всей комнате варварское великолепие. Само собой, просто произносить слова гораздо удобнее, но когда собственноручно выводишь их на бумаге, в этом есть что-то изысканное, как будто делаешь эскизы. К тому же освоить современную незамысловатую письменность было совсем несложно, да и научиться копировать чужой почерк и стиль ничуть не труднее.
Подписавшись пышным – разумеется, не своим собственным – именем, Грендаль присыпала плотный лист песком, потом сложила его и запечатала одним из множества разложенных на письменном столе перстней с печатями. На неправильном круге сине-зеленого воска запечатлелся символ Арад Домана – рука и меч.
– Доставить лорду Итуралде как можно скорее, – распорядилась она. – И передай только то, что должен ему передать.
– Будет исполнено, миледи, со всею быстротой, на какую способны кони, – отозвался Назран, с поклоном приняв послание и с довольной улыбкой разгладив пальцем усы. Крепко сбитый, смуглый, в прекрасно подогнанном голубом кафтане, он был привлекателен, хотя, на взгляд Грендаль, и недостаточно. – Письмо мне передала леди Тува, успела передать, прежде чем скончаться от ран. Она была послана к Итуралде Алсаламом, но в пути подверглась нападению Серого Человека.
– Удостоверься, чтобы на бумаге была человеческая кровь, – указала Грендаль. Она сомневалась, чтобы в этот дикий век кто-нибудь сумел бы отличить человеческую кровь от любой другой, однако, уже столкнувшись с некоторыми неприятными сюрпризами, рисковать не хотела. – Достаточно крови для убедительности, но не столько, чтобы нельзя было ничего прочесть.