Путь херувима

Николай также вскочил с кровати и стал всем рассказывать, как его кто-то душил, но он отбился от него, и тот выпрыгнул в окно. Но после нескольких сочных матерных слов соседи обратно улеглись по своим кроватям. Его предупредили, что если он еще раз так сделает, то они его сами задушат, даже быстрее, чем его мохнатый бес. Стало понятно, что продолжать что-то доказывать гневно настроенным людям чревато для своего здоровья, поэтому он послушно прилег на свою кровать, однако так и не смог заснуть до утра. Он постоянно следил за окном и за дверью комнаты, из которых могли бы появиться незваные ночные гости.

Утро. Проснувшиеся соседи первым делом стали кричать на Николая.

– Ты псих ненормальный, – заявил один из словесно нападающих. – Я чуть ночью в штаны не наложил от твоих криков. Тебе что, делать нечего? Я тебя в следующий раз сам прибью, придурок.

– Вы не понимаете, – оправдывался тот, – это было все реально. Реально так, как я сейчас вас всех наблюдаю.

– До тебя никаких бесов здесь не было и не будет, прекращай с ума сходить иначе тебе не поздоровиться. Ты здесь самый настоящий бес и от тебя ночью можно ожидать что угодно. Может, ты в нас найдешь бесов и ночью всех к чертовой матери поубиваешь? Этот вопрос стал ребром. Мне теперь с тобой в одной комнате страшно спать. Нужно, наверное, тебя на ночь привязывать к кровати.

– Нет, не нужно этого делать, – закричал Николай, – я обещаю, что больше такого не повторится, клянусь.

– Ну, я даже не знаю, – ответил собеседник, – как коллектив решит, так и будет.

– Нет, пожалуйста, – продолжал тот, – только не это, я все сделаю, как вы скажете, только не привязывайте.

С большими усилиями он убедил окружающих, что привязывать на ночь его не следует. И для себя решил спать днем, а ночью быть постоянно начеку, чтобы предотвратить внезапное нападение бесов.

После завтрака, обессиленный от ночного происшествия, Николай лег спать. Днем ему не страшно было впадать в сон, так как окружающие будут сторожить его, да и нечистая сила не осмелится приходить, когда все галдят.

К ужину он проснулся. Ни с кем не пытался вступать в диалог, хотя постоянно над ним подшучивали. Просто всех игнорировал. Поужинав, достал из-под кровати книгу и стал ее читать. Книга помогала оставаться самому в себе и давала понять окружающим о том, что разговор с ними не приносит ему никакого удовольствия.

Свет погас. Стали все укладываться спать, но засыпать какое-то время не собирались: продолжался разговор. Николай слушал их как радио. Он только рад был, что еще не все спят, так как своими рассказами отвлекают его ото сна, и чем дольше они будут разговаривать, тем лучше. Но со временем собеседников становилось все меньше и меньше, и в течение часа заиграла симфония легкого перехрапывания.

Послышался звук осторожного поворота замка, дверь приоткрылась. В палату зашли двое санитаров, подошли к кровати Николая, прикрыли ему рот рукой и потащили в коридор.

– Что происходит? – перепугано спросил Николай, увернувшись от руки, блокировавшей рот.

– Тише ты, – ответил один из санитаров, – людей разбудишь. Тебе повезло, анализы показали, что ты совершенно здоров. Так что на выход, тебя выписывают.

– Как выписывают, сейчас же ночь, – продолжал он возмущаться. Как вдруг почувствовал укол в шею и через несколько секунд потерял сознание.

Почувствовался резкая боль в спине и голове. Такое предчувствие, как будто бы сбросили со второго этажа. Николай открыл глаза и первое, что увидел, так это окровавленную голову санитара. Он вздрогнул и попытался приподняться. Голова просто раскалывалась от боли. Чувствовалось помутнение в глазах, рассудок был мутным. Только через несколько секунд сообразил, что находится в уже знакомой ему машине. Водитель также лежал без сознания, облокотившись на руль. Николай вышел из машины и заметил рядом еще один автомобиль с вмятым передом. Он сразу же понял, что произошло дорожно-транспортное происшествие. И первое, что подсказывал ему инстинкт самосохранения – нужно бежать. Было тяжело, но необходимо.

Прошло два дня. Николай долго шел с автобусной остановки пешком к своим родным местам. Девственно зеленые луга с полевыми цветами, жужжание насекомых, щебетание птиц – все это видел он в своем воспоминании, когда смотрел на перепаханное поле с высохшими местами бурьянами. И вот, выбравшись на вершину холма, перед глазами показалась до боли знакомая деревушка. Все здесь было знакомо, только немного все стало иным. Старый тополь почти вовсе засох, дома были уже не такими красочными, как раньше. Все было как-то в сером цвете. Полуразваленные сараи и отсутствие асфальта на дорогах в сравнении с красочными домами и аккуратно выложенными, хорошо подметенными тротуарами большого города вызывало призрение у него к его когда-то любимой и самой лучшей в округе деревне. Наверное, городская жизнь внесла все-таки свои изменения в представление о прекрасном.