Читаем Путь к славе, или Разговоры с Манном полностью

Две минуты. Всего две минуты продолжался наш с ней разговор у меня в гримерке. Даже меньше. Но не было ни одного мгновения из этих двух минут, которое я не лелеял бы в уме, одно за другим, вначале убеждая себя в чем-то, а потом говоря самому себе, что я сошел с ума, если допускаю подобные мысли. Я не знал, какие выводы мне нужно сделать из всех этих догадок, атаковавших мою черепную коробку. И не знал, что делать потом. Но какой бы стороной ни ложились монетки, которые я мысленно подбрасывал, истина заключалась в том, что иные возможности предоставляются раз в жизни. Либо ты с ними что-то делаешь, либо просто наблюдаешь, как они растворяются в тумане и уходят в прошлое.

— Да? — Голос Лилии чем-то напоминал голос Лорен Бэколл, и я готов поклясться, что даже по телефону ощущаю теплоту ее дыхания.

— …Мисс Дэви, это Джеки Манн.

Снова:

— Да. — На сей раз — уже утвердительно, не вопросительно.

— Простите, что я… Надеюсь, вы не против, что я звоню вам, но я все думал — и взял ваш номер телефона, кстати, у Германа. У Германа Хоувера.

Она ничего на это не ответила.

— Он сказал, что, наверное… Что, наверное, я могу вам позвонить. Я хотел спросить — гм, понимаю, вы очень заняты, но, может быть, вы бы согласились пообедать как-ни…

— Во сколько?

— Сегодня вечером?

— Во сколько?

Я об этом мечтал. Конечно. Столько времени профантазировал. Но я никогда по-настоящему не верил, что Лилия в самом деле согласится, поэтому я никаких серьезных планов не строил, просто думал: она откажется и положит трубку. Я выбрал время.

— В семь часов? Надеюсь, это не слишком рано, но позже я буду выступать…

— Где?

Я назвал первое модное заведение, какое мне вспомнилось:

— «Чейзенз».

— Увидимся там, Джеки.

Она повесила трубку. Никакой болтовни, ничего лишнего. Только готовое согласие на мое предложение о свидании.

Я дал отбой, когда она попрощалась, когда она произнесла мое имя. Из-за акцента Лилии оно прозвучало как «Жаке».

И только секунд двадцать спустя я положил телефонную трубку на место.

* * *

«Чейзенз». Семь сорок три. Мы с Лилией за столиком. Все на нас глазеют. Вернее, все глазеют на нее, а заодно и на меня тоже. Половина зевак гадает: «Кто этот везучий тип, что сидит рядом с Лилией Дэви?» Другая половина любопытствует: «Почему это Лилия Дэви ужинает с негром?»

На ней было платье, другое платье — белое с блестками и ниспадающим воротником, состоявшее на две трети из шелка и на одну — из разрезов. Показавшись в ресторане, она легко перетекла по залу, как перетекает вино из бутылки, и каждое ее движение было легко и естественно. Во всем, что бы она ни делала — в жестах, в мимике, — не ощущалось ничего лишнего. Она показывала вам очень мало, так что вам все время хотелось от нее большего. Она воплощала собой стиль, грацию и светскость. Она была воплощенный шарм. Она являла олицетворение сексуальности. Эта женщина настолько приближалась к совершенству, что порой казалась почти ненастоящей. Будто она не родилась, а вышла из мастерской художника. Но при всем том, что могло в Лилии показаться искусственным, вела она себя как более чем живой человек. Когда я с ней разговаривал, она смотрела прямо на меня — не поверх, не вбок, не мимо, не пытаясь пересекаться взглядом с многочисленной голливудской ордой, что сидела вокруг нас и поглощала свои ужины. Она умела слушать, и у меня создавалось ощущение, что меня действительно слушают. Когда я был с ней, она давала мне почувствовать, что именно с ней мне и нужно быть, а не то чтобы мне просто случайно повезло оказаться рядом с ней.

За едой мы разговаривали. Она рассказывала мне о фильме, в котором снимается на студии «Коламбиа Пикчерс», о своем режиссере, о звезде, которая играет с ней в паре, потом о том, как Гарри Кон устроил скандал из-за какой-то ерунды — скорее для того, чтобы привлечь внимание, чем для того, чтобы добиться чего хотел. По голосу Лилии можно было догадаться, как ей все это надоело, как надоел этот мир шоу-бизнеса, похожий на глупую детскую игру, в которую она играет только потому, что больше нечем заняться.

— Ну хорошо. — Она помахала рукой, словно прогоняя надоевшую голливудскую тему. — А теперь расскажите мне, чего хотите вы, Жаке.

Должно быть, я пялился на нее, поэтому не совсем понял, почему она решила задать мне такой вопрос.

— От вас? — спросил я, заставив себя оторваться от ее пламени.

— От жизни.

— Не знаю.

— Все ведь чего-то хотят.

— А чего хотите вы?

Она слегка покачала головой.

— Это вопрос, а не ответ. Но я вам скажу. Я хочу быть счастливой.

— И всё?

— Разве этого мало? Я все время хочу быть счастливой. Если что-то делает меня несчастной, я просто убираю это «что-то» из своей жизни. — Тыльной стороной ладони она отодвинула от себя тарелку со стынущей едой, демонстрируя, как легка в применении ее философия. — Это же так просто. — Поставив локти на стол, она переплела пальцы, сделав из них мостик, и оперлась на него подбородком. — А вы, Жаке? Чего хотите вы?

Я решил сформулировать свою цель так же просто, как она — свою.

— Я хочу быть знаменитым.

Перейти на страницу:

Все книги серии Английская линия

Как
Как

Али Смит (р. 1962) — одна из самых модных английских писательниц — известна у себя на родине не только как романистка, но и как талантливый фотограф и журналистка. Уже первый ее сборник рассказов «Свободная любовь» («Free Love», 1995) удостоился премии за лучшую книгу года и премии Шотландского художественного совета. Затем последовали роман «Как» («Like», 1997) и сборник «Другие рассказы и другие рассказы» («Other Stories and Other Stories», 1999). Роман «Отель — мир» («Hotel World», 2001) номинировался на «Букер» 2001 года, а последний роман «Случайно» («Accidental», 2005), получивший одну из наиболее престижных английских литературных премий «Whitbread prize», — на «Букер» 2005 года. Любовь и жизнь — два концептуальных полюса творчества Али Смит — основная тема романа «Как». Любовь. Всепоглощающая и безответная, толкающая на безумные поступки. Каково это — осознать, что ты — «пустое место» для человека, который был для тебя всем? Что можно натворить, узнав такое, и как жить дальше? Но это — с одной стороны, а с другой… Впрочем, судить читателю.

Али Смит , Рейн Рудольфович Салури

Проза для детей / Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза
Версия Барни
Версия Барни

Словом «игра» определяется и жанр романа Рихлера, и его творческий метод. Рихлер тяготеет к трагифарсовому письму, роман написан в лучших традициях англо-американской литературы смеха — не случайно автор стал лауреатом престижной в Канаде премии имени замечательного юмориста и теоретика юмора Стивена Ликока. Рихлер-Панофски владеет юмором на любой вкус — броским, изысканным, «черным». «Версия Барни» изобилует остротами, шутками, каламбурами, злыми и меткими карикатурами, читается как «современная комедия», демонстрируя обширную галерею современных каприччос — ловчил, проходимцев, жуиров, пьяниц, продажных политиков, оборотистых коммерсантов, графоманов, подкупленных следователей и адвокатов, чудаков, безумцев, экстремистов.

Мордехай Рихлер

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза
Марш
Марш

Эдгар Лоренс Доктороу (р. 1931) — живой классик американской литературы, дважды лауреат Национальной книжной премии США (1976 и 1986). В свое время его шедевр «Регтайм» (1975) (экранизирован Милошем Форманом), переведенный на русский язык В. Аксеновым, произвел форменный фурор. В романе «Марш» (2005) Доктороу изменяет своей любимой эпохе — рубежу веков, на фоне которого разворачивается действие «Регтайма» и «Всемирной выставки» (1985), и берется за другой исторический пласт — время Гражданской войны, эпохальный период американской истории. Роман о печально знаменитом своей жестокостью генерале северян Уильяме Шермане, решительными действиями определившем исход войны в пользу «янки», как и другие произведения Доктороу, является сплавом литературы вымысла и литературы факта. «Текучий мир шермановской армии, разрушая жизнь так же, как ее разрушает поток, затягивает в себя и несет фрагменты этой жизни, но уже измененные, превратившиеся во что-то новое», — пишет о романе Доктороу Джон Апдайк. «Марш» Доктороу, — вторит ему Уолтер Керн, — наглядно демонстрирует то, о чем умалчивает большинство других исторических романов о войнах: «Да, война — ад. Но ад — это еще не конец света. И научившись жить в аду — и проходить через ад, — люди изменяют и обновляют мир. У них нет другого выхода».

Эдгар Лоуренс Доктороу

Проза / Историческая проза / Современная русская и зарубежная проза

Похожие книги