Путь к океану

Явился второй англичанин, Остен, и покатился по другому пути сообщения Сибири с Восточным океаном: за Нерчинском р. Шилка, за Шилкою Амур, в устье Амура необитаемый Сахалин, ожидающий господ, чтобы запереть плаванье по Амуру. С китайской стороны в Амур впадают большие судоходные, реки; с южным Китаем англичане торгуют свободно, а Амур доставит им возможность овладеть и северо-восточным: стоит только укрепиться на необитаемой северной оконечности Сахалина. Я на днях получил известие, что китовая ловля сосредоточивается с прошлого года в южной части Охотского моря; это привело туда множество судов различных народов, которые трутся около Сахалина и легко могут занять северную часть его, никем не обитаемую, могут даже сделать это без распоряжений своих правительств. Кроме того, весь левый берег Амура изобилует золотом, и эти места никому не принадлежат: тут кочуют только по временам тунгусы, а при самом устье гиляки. Англичанам нужно только узнать все это, и они непременно займут Сахалин и устье Амура: это будет делом внезапным, без всяких сношений о том с Россиею, которая однако ж лишится всей Сибири, потому что Сибирью владеет тот, у кого в руках левый берег и устье Амура.

Вот зачем ездят сюда англичане. Остен и не думает о геологии, но он успел собрать более подробные и верные сведения о кяхтинской торговле, чем я сам доселе имел"[26].

Перовский, передав сообщения и запрос Муравьева на рассмотрение графа Нессельроде, отвечал генерал-губернатору:

"Не без основания Вы изволите полагать, что надобно предупредить англичан и что уже наступило время не откладывать, я со своей стороны вполне разделяю Ваше мнение, но не так думает гр. Нессельроде, он будет всеми силами стараться отклонить всякую решительную меру и в этом отношении поддержит его непременно Министр Финансов; первый поставит на вид опасение разрыва дружеских сношений с Англией, второй упрется на вредные последствия для нашей внутренней мануфактурной и торговой промышленности от разрыва с Китаем; по сему безошибочно можно сказать, что сочувствие со стороны тех, от кого настоящий предмет наиболее зависит, Вы ожидать не можете"[27].

Карл Васильевич Нессельроде был встревожен сообщениями Муравьева. С одной стороны, не хотелось задевать Китай, с другой — не хотелось обижать Англию. Нессельроде набросал записку, как, по его мнению, следует поступить в этом неприятном случае. В записке, не подав никакого существенного совета, Нессельроде проявил очень странную неосведомленность о нашей восточной границе.

Неосведомленность эта была поразительна и свидетельствовала о том, что министр иностранных дел не только не знал, но и не хотел знать подлинной обстановки на крайнем востоке России.

Муравьев во время одной из своих поездок получил неожиданное известие, что "геолог" и его обаятельная жена, не спрашивая ни у кого разрешения, отправились в Нерчинск и что там уже строится плот для их путешествия по Амуру. Генерал встревожился и послал в Нерчинск поручика корпуса топографов Ваганова с приказом привезти интересную пару в Иркутск живыми или мертвыми. Ваганов выполнил поручение. Мистер Остен был крайне возмущен вмешательством в его "личные дела" и ни за что не хотел подчиниться Ваганову[28]. Таким образом, и этот "путешественник" не смог побывать на Амуре.

Летом 1849 года, когда Невельской исследовал устье Амура, Муравьев отправился на Камчатку. В пути он получил известие, что экспедиция подполковника Ахте прибыла в Иркутск с намерением следовать дальше. Муравьев на свой риск приказал Ахте задержаться в Иркутске, послав Николаю I рапорт и основательно мотивированное ходатайство о том, чтобы экспедицию эту не посылать для проведения границы, а направить в Удский край для топографических изысканий.

Поступок Муравьева вызвал взрыв негодования среди министров и сановников, бывших инициаторами экспедиции Ахте. Самовольно остановить экспедицию, посланную по высочайшему повелению! Это было неслыханно. Особенно неистовствовал Нессельроде, обвинявший Муравьева в якобинстве и даже измене.

Николаю I доложили о дерзком поступке Муравьева. Царь решил: "Оставить дело до приезда Муравьева". Но тут пришел рапорт генерал-губернатора, адресованный "в собственные руки его величества". Ознакомившись с мотивами, которыми руководствовался Муравьев, Николай I признал их уважительными, и Нессельроде поневоле усмирил свой гнев.

На Камчатке Муравьев ознакомился с Петропавловском и Авачинскою губой. Эта великолепная гавань произвела на него такое впечатление, что он охладел к идеям Невельского, решив, что только Петропавловск может быть главным русским портом на Тихом океане и что все средства и возможности должны быть обращены к этой цели. С увлечением он занялся этим новым проектом. Муравьев решил создать на Камчатке отдельное губернаторство. Это было одним из мероприятий для усиления значения Петропавловска. В губернаторы он наметил Завойко. Карьера начальника Аянского порта становилась головокружительной.