Читаем Путь, исполненный отваги. Задолго до Истмата полностью

Когда он вышел в придорожные кусты, Ростислав посмотрел на сконфуженного Иннокентия.

— Ты бы ему еще анекдот про китайскую пишущую машинку рассказал! — фыркнул он.

— Между прочим, — заметил Кеша, — японскую тему затронул ты.

Вот япона мать! Ростислав постучал пальцем по лбу и поклялся следить за своими мыслями. Еще бы завел с князем беседу о порноиндустрии! Тут вернулся повеселевший Одоевский и взахлеб заговорил о своей любви к блюдам из рыбы. Одно лишь омрачало князя. Чрезвычайно богатая фосфором и витаминами A и D пища вызывала у достойного князя Алексея банальный понос. Он страдал, но отказаться от ломтика-другого рыбного филе было выше его сил. После третьей остановки за пять верст Ростислав остановил уменьшившийся наполовину поезд и потребовал к себе фельдшера.

— Пабло! — обратился он к сержанту на итальянский манер. — У тебя в котомке угольку активированного супротив диареи не найдется? Чего-то наш Алексей Никитич занедужил.

— А як же ж! — воскликнул бравый эскулап. — Есть такое дело. Но я бы советовал вечерком сосновых шишек заварить в котелке — всю хворь как рукой снимет.

— Спасибо! — прокряхтел бедный князь, когда ему в пасть засыпали горсть черных таблеток, и он судорожно сглотнул их, запив водой. — Бог мой, они что, живые? Во рту вдруг как забулькало!

— На здоровьице! — улыбнулся фельдшер. — Я после такого обильного стола тоже парочку капсул мезима принял — сразу легче стало.

— А ну-ка, друг любезный, — вмешался Иннокентий, — дай и мне этого мезима. У меня такая тяжесть в желудке, точно у акулы, которая наглоталась железных ядер.

— Дай и мне! — протянул руку Ростислав.

Лекарь щедро одарил объевшихся бояр лекарством и заторопился к себе в повозку. Поезд еще не тронулся, как Ростислав крикнул бровастому Овдокиму, наделенному ассоциативной кличкой Леонид Ильич.

— Леонид Ильич, спой что-нибудь!

— Конфетки-бараночки! — загундосил Овдоким во весь голос.

В головной карете Ростислав с Иннокентием едва не надорвали животы.

Почти девяносто верст отделяли крепость Гдов от древнего Пскова, девяносто верст — почти двести километров. Но за длинный световой день наши путешественники так и не смогли добраться до цели, пришлось заночевать в живописном месте на берегу Чудского озера, не доехав до Гдова верст пятнадцать. Кареты и повозки поставили по-казачьи — кругом — и наскоро поужинали захваченными монастырскими припасами. Затем утомленные долгой дорогой путники завалились на боковую.

Ночь прошла совершенно спокойно, если не считать звуков, издаваемых лесными обитателями: уханьем совы, заячьим писком и чьим-то тяжелым топотом. Ранний рассвет заявил о себе туманом и сыростью, заставив раздуть потухшие за ночь костры и собраться у них.

— С-сколько время? — поинтересовался Иннокентий у молчаливого премьер-министра, выбивая зубами чечетку.

— Начало шестого, — буркнул тот и закрыл глаза. Раз туман позволяет поспать, то почему бы этого и не сделать.

Иннокентий еще некоторое время клацал зубами, а затем достал из кареты свою любимую удочку-телескоп и принялся передвигать валуны на поляне.

— Греешься? — спросил Ростислав, не открывая глаз.

— Червей ищу! — охотно пояснил раскрасневшийся Кеша. — Самая погода для снетка. Если все будет хорошо, такую уху сготовлю, не хуже чем у Серафима в монастыре.

— Ты бы лучше поохотился! — проворчал премьер-министр, засыпая. — Я от кабаньего окорока не отказался бы...

Кеша осклабился и исчез в тумане.

Ехать стало возможным только в десять часов, атак все утро над берегом озера висел плотный туман. За какие-то полтора часа Симонов умудрился наловить ведро всяческой рыбы: снетка, красноперок, плотвы и окушков; Осип, добровольно взявший на себя обязанности повара, сварил отличную уху, которой все остались довольны. Каманин вместо окорока получил кусок буженины и был им вполне удовлетворен. Все остальные налегали на уху, весело сплевывая кости в огонь. Наиболее крупные экземпляры кучер-гастроном поджарил на противне, который лежал в багажном отделении царской кареты, любезно предоставленной Софьей в распоряжение своего фаворита.

Легким бегом оставшиеся версты преодолели за два часа. Болота закончились, местность стала здоровее, некоторое время дорога даже шла в гору. Лиственный лес сменился сосновым бором, затем пошел смешанный: осина, береза, граб, ель, сосна и даже кое-где попадался дуб с ясенем. Последнюю версту перед Гдовом проехали по бескрайнему полю. Лес здесь вырубили в незапамятные времена, чтобы не подобрался незамеченным возможный враг, и по отросшей после укоса траве бродили меланхоличные буренки. Присматривал за ними пастух — столь же меланхоличный паренек годочков четырнадцати.

Дорога здесь уже была порядком разбита многочисленными подводами, телегами, а то и просто волокушами, стаскивающими к крепости заготовленное сено. Иннокентий проводил взглядом четверку волов, тянущих здоровенную подводу со свежеспиленными бревнами, глубокомысленно почесал в затылке и сказал Ростиславу:

Перейти на страницу:

Похожие книги