Путь Гекаты

Как поняла фария, она стояла на крыше домика, являвшейся полом для обитателей строения выше. Сами домики представляли из себя сложенные из легких и рыхлых известняковых кубиков конурки всего пять на пять шагов. И в полтора роста высотой. То есть места едва хватало только лечь спать. Да и то, если гостей наберется больше пяти, можно уже не поместиться.

Геката вспомнила огромнейший, светлый и просторный дом, в котором жила в Чаще, и с жалостью к местным обитателям покачала головой. Ни очага нормального нет, ни места для отдыха или детям порезвиться! И единственное, что тут было хорошо, так это свежий и чуть солоноватый на вкус ветер с моря.

Оттуда и показался Истахан, мерно трусивший по краю крыш. Увидев Гекату, капитан замедлил шаг. А подойдя ближе, изумленно вытаращился на сломанную дверь.

– Она почему-то не открывалась, мой господин, – виновато сказала фария. – А потом выпала.

– Но… И… аява… во… – неразборчиво пробормотал толстяк.

– Ты что, меня запер? – с подозрением прищурилась воительница.

– Э-э-э… – безнадежно махнул рукой капитан, вошел в конурку, кинул сумку в тенистый угол: – Это на ужин, пока не трогай.

Снова посмотрел на дверь, на свою невольницу.

– Не бойся, Истахан, я не убегу, – пообещала фария. – Ты мне нравишься.

Корабельщик вздохнул и потрусил прочь.

Вернулся он, когда солнце уже садилось. Занес в дом две увесистые корзины, поправил подстилку, позвал рабыню: «Иди сюда!» – потом аккуратно прислонил дверь на положенное место, крутанулся и жадно запустил горячие ладони воительнице под тунику…

А потом они сидели перед домом на самом краю крыши, угощались копченой рыбой, запивали ее розоватым вином и любовались пляской звезд на воде залива.

– Это твой дом, Истахан? – спросила Геката. – Он же вдвое меньше твоего корабля!

– Не совсем дом, – покачал головой корабельщик. – Так, временное прибежище в Корсуни. Отдохнуть после палубы. Товар кое-какой, если нужно, перележать оставляю. Повеселиться можно, коли хочется. Настоящий дом у меня в Катиоре! Со двором, виноградником, складами. Таких конур, как эта, в нем сразу десять поместится!

– А еще у тебя есть жена и сын, – предсказала фария.

– Две жены, три сына и три дочери! – похвастался Истахан. – Малые, правда, еще совсем. С собой не взять. Это я про сыновей. Рябунь, он племянник просто. Брат отдал опыта набираться. Брат сейчас на берегу, ногу сломал.

– Каким богам вы молитесь?

– Зачем нам боги? – даже удивился корабельщик. – Мы как все, мы предков о помощи просим. Духи отцов и дедов, они всегда милостивы. Они не продадут, не обманут.

– Это правильно! – одобрила Геката. – Предки – это хорошо. А жители Корсуни, они кому молятся?

– Да как и все, – пожал плечами капитан, – предкам.

– А про других богов ты средь окрестных народов слышал?

– В Египте, знамо, зверолюди какие-то всемогущие обитают… – задумался Истахан. – В Истре волкам поклоняются. Да на островах за проливом быков особо чтут. Вроде как и все…

– Это радует… – кивнула Геката. – Пойдем в дом. Порадуем тебя тоже. Ибо на палубе, как я поняла, тебе не до развлечений…

Новым днем Истахан с рассветом убежал по своим торговым делам, а около полудня вернулся с палкой и каким-то еще горячим густым варевом в деревянной плошке. Обмазал варевом палку, воткнул в ямку возле входа, оглянулся на рабыню:

– Держи ее вертикально, Геката!

Затем поднял дверь, заправил верхний штырь в дырку над входом, выпрямил дверь, прижал палку.

Фария, догадавшись, что нужно делать, прижала палку к крайней доске над проломом. Подождала, отпустила. Покачала. Дверь свободно закрутилась на отремонтированном подпятнике.

– Костный клей! – гордо сказал мужчина. – Крепче самого дерева будет!

– Все равно хлипкое…

– Когда товар в сарайке, я сторожа оставляю, – ответил корабельщик. – А когда нет ничего, то и так сойдет.

– А какой товар ты повезешь в Египет? – спросила невольница.

– Никакого! – резко мотнул головой ее хозяин. – Через Поток идти – это можно запросто весь корабль в щепу превратить! Ну его к псам, туда соваться!

– Зато ведь и прибыль больше многократно… – вкрадчиво напомнила фария.

– Откуда ты знаешь?

– Догадываюсь… Коли путь опасный, то и плата завсегда высока.

– Эт-то верно, – согласился корабельщик. – Сам-пят можно подняться, коли сильно повезет. Меха там и ковры ценятся, да мясо вяленое, да рыба, да невольницы дикарские, молодые и здоровые. Но это как повезет. Коли война, так они и сами в полцены продать готовы! Мед лесной ценят, воск, смолу, поделки деревянные всякие. Мало у них там дерева.

– Рабыни, говоришь, ценятся, а про рабов молчишь? – заметила странность фария.

– По вере тамошней, земля у них священная и иноземцу ее касаться запрещено, – ответил Истахан. – Та-Кем они ее называют. А что проку от раба, коли никаких земляных работ он делать не может? Ни вскапывать, ни рыть, ни строить? По пальцам дела таковые можно пересчитать! А малое число невольников они и так добывают.

– Видишь, как хорошо ты знаешь тамошний торг, Истахан! – провела ладонью по щеке хозяина невольница. – Так отчего бы тебе пять к одному прибытка не получить?