Путь домой

Он глубоко вдохнул, схватил Никиту под руки, прижал к себе и стал подниматься, упираясь ногами и подтягивая ношу. «Надо будет напомнить ему, чтобы жрал меньше. А то в следующий раз сожрут его самого», – отвлекал он себя как мог. Откинув люк крыши, Швед ощутил прохладу ночи, придавшей ему сил для последнего рывка. «Эх! Давай же!» Он вытянул его в тот самый момент, когда пала стена. Швед видел карабкающегося по лестнице мертвяка, захлопывая металлический люк прямо перед его носом.

Закрыв поплотнее, и перепроверив для надежности, он устроился на корточках и наблюдал, как с конца улицы топают, булькая, новые трупы. Его это не особо тревожило, ведь мысли вращались вокруг любимой. Он боролся со сном, сколько мог, но в итоге поддался усталости.

Он открыл глаза и схватился за бок. Непослушный лучик падал ему на лицо. Ночью было очень холодно, и сквозь сон он моментами возвращался в реальность. Лицо Никиты приняло синюшный оттенок, но грудь часто вздымалась, и он отмёл назойливое предположение.

– Воды! – хрипел здоровяк.

Швед подполз ближе и похлопал его по щекам. Никита открыл глаза, губы его иссохлись, рука смердела. «Если помощь не подоспеет, зря спасали», – подумал он, и заметил движение на крыше соседнего магазина. – «Люди», – он насчитал троих мужчин на крыше и девушку в переулке. – «Они пришли спасти нас. Наконец-то. Значит, Мила дошла. Она в порядке…» Камень свалился у него с души, стало легче дышать. Он и не помнил, когда в последний раз так искренне чему-то радовался. Один из мужчин аккуратно прошёл по доске.

– Ох, ты ж! Она сказала про руку, но я и не думал, что всё так плохо! Лёха, – протянул он руку.

– Что будем делать? По доске не пронести, так я бы и сам смог.

– Спустим по стене.

Лёха достал из армейского мешка верёвку и начал обматывать Никиту под мышками, делая серьёзные узлы. Верёвка была довольно крепкой. Никита что-то бормотал под нос и периодически всхлипывал. Видимо, терпеть боль было уже невозможно даже для него. Они поднесли его к краю. «Раз, два! Раз, два!» – аккуратно спустили вниз, где его подхватили двое других, уже занявших там позиции. Затем они прошли по доске и вышли в переулок. Никиту уложили на носилки и немедля двинулись в путь.

– Я – Лена! А те двое с носилками: рыжий – мой брат Ромка, а светленького зовут Сергей. Хотя я его называю блондинчик! – смеялась девушка. – С Лёхой ты уже знаком.

Внешность у неё была приятная: рыжие, собранные в пышный хвост, волосы, прямые черты лица, украшенного веснушками, тёплая улыбка.

– Макс.

– Знаю. Я дочь Пекаря. Слышала рассказ от твоей…девушки?

– Да, – смутился он.

Как мило, что главный отправил всю свою семью их выручать. Он озвучил свои сомнения.

– Папа воспитывает нас бойцами. Говорит, если будем сидеть дома, сожрут, как только высунем нос на улицу.

– Не надоедай ему, слышь! – прикрикнул Ромка на сестру. Лена пожала плечами и подмигнула, заставляя его улыбнуться.

Швед поравнялся с носилками и из вежливости спросил – нужно ли кого сменить. Ребята отказались.

– Осталось немного. Мы справимся. Спасибо, что спас моего отца, – сказал блондинчик с голубыми глазами – Сергей. Швед пожал ему руку и провёл параллель с Никитой: «Как я сразу не заметил? Черты лица, подбородок».

Остаток пути они проделали молча, пока не добрались до линии, начерченной белой краской на асфальте.

– За линию трупы не ходят, – догнав их, шепнула ему на ухо Лена.

– Почему? – также тихо спросил он, чтобы брат не услышал. Она пожала плечами. «Странно. Это же просто краска на асфальте. Как она может останавливать мертвяков?»

Ещё через несколько метров начался высоченный забор из камня, протяженностью где-то в километр. Они подошли к воротам, и те сразу же отворились. Лёха махнул рукой, и он последовал за ним, а остальные в противоположную сторону. «Наверное, понесли Никиту в госпиталь. Или что там у них?»

Селение было большим и довольно внушительным: две улицы домов не тронутых катаклизмами. В конце улицы длинное здание, дальше пахота. «Много земли, очень много». Судя по всему, посёлок процветал. Люди оборачивались им вслед, отрываясь от своих дел, и без стеснения разглядывая. Швед чувствовал себя обезьянкой в клетке.

На отшибе, за пахотой, стоял огромный дом, не иначе как помещичий. Ему больше подходило слово усадьба. Лёха подвёл его к крыльцу, пожал руку и удалился. Как только он шагнул за порог, Мила обвила ему шею руками и осыпала поцелуями лицо. «Я чуть с ума не сошла! Добралась сюда к темноте. Короткий путь отрезали мертвяки! Они решили идти утром. Знаю, это было правильно, но я всю ночь не спала! Так боялась, родной! Ты в порядке? Как Никита?» «Я в норме, Никита жив. Не очень здоров, но, думаю, оклемается». Естественно, диалог был внутренним. Мила решила, что здешним пока нельзя доверять.

– Нет ничего прекрасней любви! Даже в столь тёмные времена! Чудесно! – хлопнул в ладоши немолодой, высокий, рыжий мужчина, чем и привлёк его внимание.

Швед неохотно отстранился от Милы, всё ещё держа её за талию, и обозначая тем самым границы.