Путь Долгоруковых

В начале февраля море выбросило на берег неожиданный подарок – мертвого кита длиной в восемь сажен. Его обступили и молча любовались, потом взялись за ножи. Хотя жир уже несколько протух, это все-таки была еда: большие куски разрезали на кубики, долго варили в кипятке, а потом глотали не жуя. Ваксель же готовил деликатес: растапливал китовый жир на сковородке и поджаривал на нем лепешечки из кислого ржаного теста. Муку приходилось экономить, и с вечно голодным Лоренцем он заключил твердый уговор: кто съел за обедом три лепешки, за ужином получит две.

Кита называли в шутку «провиантским магазином», однако к марту он опустел, а морские бобры стали редки, тощи и пугливы. Еще бы: охотники сами в звериных шкурах, заросшие, давно не мытые; в Сибири таких зверь бы к себе и на версту не подпустил. По счастью, на западном берегу обнаружилось лежбище морских котиков. Радость при виде большой жирной туши сменилась разочарованием: мясо, от которого разило, как от козла, было жестким и жилистым, жир желтым, но питаться им пришлось целых два месяца, преодолевая отвращение. Зато, когда сошел снег, вся команда была на ногах, и Ваксель отдал приказ к разборке судна.

Сработано оно было на совесть: деревянные части щедро скреплены железными скобами и гвоздями, вытаскивать которые оказалось нечем. Ваксель и Хитрово, подававшие пример, быстро обломали себе ногти и изрезали руки. И все же команда копошилась внутри судна, точно муравьи в муравейнике: кто-то отдирал обшивку, кто-то снимал такелаж. Лоренц прищемил себе палец и теперь, глотая слезы, сидел на юте, а Стеллер делал ему компресс с какой-то мазью из своего походного ящичка, перечисляя ингредиенты на латыни. Только одна черная фигурка оставалась на берегу. Ваксель это заметил и, подавив гнев, спустился по трапу.

– Дмитрий Леонтьевич, – начал он, стараясь держать себя в руках. – Я знаю, что не переубедил вас, однако, если решение принято всей командой, вы обязаны ему подчиниться и работать вместе со всеми.

– Оно не командой принято, а вами! – резко возразил ему Овцын. – Неужели вы не видите, что совершаете огромную ошибку? Вы утомляете людей совершенно зряшной работой! Ваш долг велит вам…

– Я прекрасно знаю, что велит мне долг, – перебил его Ваксель, начиная закипать. – Капитан здесь я, ваш долг – выполнять мои приказания, и, если вы им не подчинитесь, я буду вынужден прибегнуть к силе.

Стук, скрип и говор за их спиной прекратились; вся команда, почуяв неладное, выстроилась вдоль борта.

– Слушаюсь, – буркнул Овцын и стал подниматься по трапу.

…К берегу прибило тушу еще одного кита, посвежее – добрый знак! Через месяц от «Святого Петра» осталась только груда досок и бревен. И тут открылось самое страшное: все три корабельных плотника умерли этой зимой. Как строить корабль, не знал никто.

Это была одна из самых мрачных ночей, проведенных Вакселем на острове. Мысли осаждали его со всех сторон, словно песцы, только у него не было палки, чтобы от них отбиться. Да, он нарочно велел всем подписать протокол осмотра пакетбота, чтобы потом, когда они вернутся, разделить ответственность с командой. Когда они вернутся! На чем?! Выходит, все слепо поверили ему, никто даже не спросил, сумеют ли они построить новое судно из обломков. Его познания в этой области слишком ничтожны, он лишь ходил на кораблях, но не строил их! Выходит, Овцын прав? Вся эта тяжелая работа была сделана понапрасну и, вместо того чтобы дать им надежду, отняла ее совсем?…

Наутро он выглядел немногим краше покойника. И все же, построив команду, постарался собрать всю свою уверенность в кулак, чтобы казаться спокойным. Пусть те, кто имеет опыт постройки кораблей, сделают шаг вперед.

Сначала над шеренгой повисла тишина, потом люди возбужденно загудели. Из рядов никто не выходил. Ваксель чувствовал на себе обжигающий взгляд Овцына и старался не смотреть в его сторону. Именно в такие моменты на корабле может вспыхнуть бунт. Себя ему не жаль, он это заслужил, но Лоренц? Что станет с сыном?…

Плотный казак, остриженный в кружок, отодвинул плечом стоявшего рядом и вразвалочку подошел к лейтенанту.

– Ну, я, – сказал он.

– Что – ты? – слегка растерялся Ваксель.

– В Охотске на верфи работал, – пояснил казак, напирая на «о».

– Как зовут? – обрадовался Савелий Лаврентьевич.

– Савва, Стародубцевы мы. Из Красноярска.

Распустив всех прочих, Ваксель увел Стародубцева в свою палатку, чтобы как следует все с ним обсудить. Казак был на верфи простым рабочим, однако обладал сметкой и цепкой памятью. Говорил он обдуманно, взвешивая каждое слово. Он берется построить новое судно, ежели Ваксель укажет ему размеры и пропорции. Тотчас набросали чертеж. Из пакетбота решили сделать гукер, оставив только одну мачту, а вторую распилить.