Путь аргоси

Порой тоска становилась так невыносима, что я пыталась подражать Ариссе. Я делала вид, что сигилы на моей шее – это знаки почёта, и шагала по людной улице с таким видом, словно купила весь город. Понятно, я никогда не делала этого долго, поскольку тогда люди ненавидели меня ещё больше. Всем было проще, если я опускала глаза долу. Именно так я и поступала.

Через несколько недель я научилась играть по правилам, которые установил для меня Сокол. Я никогда не оставалась рядом с человеком дольше нескольких часов. К тому времени, когда он понимал, что хочет меня убить, я была уже далеко и становилась просто гадким воспоминанием, которое вскоре забудется. Так я могла без труда познакомиться с кем-нибудь новым – доброй старушкой, суровым бродячим священником или даже красивым парнем, обедающим в парке. Познакомиться, воспользоваться их великодушием и исчезнуть прежде, чем в глазах нового знакомца появлялась первая искра отвращения.

Жизнь превратилась в бесконечную череду афер и странных эфемерных отношений. Многообещающая дружба, которая началась и закончилась за один день. Любовные связи, состоящие из нескольких застенчивых взглядов и моего отчаянного желания ощутить прикосновения другого человека, который в итоге не вцепится мне в горло… Так можно сойти с ума. Я почти уверена, что и сошла.

А затем появилось правило номер два: иногда и захочется остаться одной, но не выйдет.

– Он тебе понравился? – иногда спрашивал Сокол, появляясь в виде пчелиного гудения в ушах, когда я исчезала за углом или в тени переулка – пряталась от очередного нового знакомого, окликавшего меня по имени, которым я назвалась в тот день. Марса, Лувения, Джубис, Андея. Фериу… Нет, стоп, это же не одно из тех имён, да?

Смех Сокола порхал в моём черепе, словно бабочка, а потом снова исчезал. Но я выяснила, что умение выживать – это талант, и он способствовал появлению других навыков. Я научилась использовать насмешки Сокола, чтобы понять пределы его власти надо мной. Например, иногда я слышала его дважды за ночь, а иногда недели или даже месяцы проходили в тишине. Это значило, что связь была непростым делом и требовала либо предельной концентрации и уединения, либо какого-то особого места – например, святилища мага, где можно сотворить нужное заклинание.

Я также заметила, что не было никакой связи между значимостью происходящих событий (например, однажды я чуть не умерла в руках целителя, к которому рискнула обратиться, будучи ранена) и реакцией на них Сокола. Он мог жестоко посмеяться надо мной или же вообще не упомянуть об инциденте. Из этого я сделала вывод, что он лишь изредка видел моими глазами. Таким образом, несмотря на разные намёки, проскакивающие в его насмешках, Сокол на самом деле был свидетелем лишь мимолётных обрывков моей жизни.

– Тебе понравилось, когда он спросил, можно ли тебя поцеловать? Неужели от этого твоё несчастное медекское сердечко забилось быстрее?

Я чуть не рассмеялась, услышав в голове вопрос Сокола, но скрыла от него свой восторг. Если он не понимал, что меня не привлекают эти мальчишки, значит, не улавливал велений моего сердца. Он считывал только мысли, которые возникали у меня в голове, пока он был там, – но не породившие их эмоции.

Он мог заставить меня вести жизнь призрака, терять чувство связи с другими людьми. Я не могла даже удержать в памяти имя, которое пыталась себе дать. Я бежала из одного места в другое, от одной жизни к следующей. И всё же для каждого замка, на который Сокол меня запирал, я делала новый ключ – и открывала его.

Игры. И правила. Я ничего этого не просила. Но будь я проклята, если позволю ему выиграть.

Правило первое: ты всегда будешь одна.

Да неужели, Сокол? Это поводок, прикреплённый к моему ошейнику? Или ненависть связывает тебя со мной так же сильно, как твоя магия связывает меня с тобой? И что случится, когда я найду способ пройти по этой цепочке и доберусь до твой двери?

Правило номер два: иногда и захочется остаться одной, но не выйдет.

Узнаешь ли ты моё лицо, когда я войду в твой дом? Или я буду для тебя незнакомкой? Что, если ты поймёшь, кто я такая, только увидев блеск клинка? Да, того самого, который твой учитель вернул мне. Мог ли он помыслить, что этим клинком я оборву твою жизнь, как он оборвал свою собственную?

Правило номер три: любое правило можно нарушить.

Глава 22. Пёс, конь и белкокошка

Я начала понимать, как обмануть жизнь, в тот день, когда научилась играть в покер.

Нет, я не имею в виду, что внезапно открыла в себе сверхъестественные способности к игре; на самом деле я была довольно паршивым игроком.

Все эти картинки! Такие прекрасные, что я терялась, просто глядя на веер в своей руке, и не понимала, какой картой играть. Я цеплялась за карту лишь потому, что она казалась мне красивее других – в то время как следовало её скинуть, пока был шанс…

Ладно, я забегаю вперёд.