Путь.

— Тут всё гораздо проще, чем ты думаешь. Мы нужны государству как антипод, как что-то неправильное и плохое, как враги. Иначе обществу не с кем будет бороться, и люди начнут задумываться, что вокруг них что-то не так. Они по уши в долгах, и какой десяток лет ничего не происходит. Для этого нужны мы, мы изредка мелко пакостим и что-то ломаем. Иногда устраиваем небольшие фейерверки, акции. Рушим здания, в которых никого нет. А те самые газеты, что ты разносишь, и телевизоры, что вы так усердно покупаете в кредит, раздувают всё до уровня катастрофы. Народ, сплотившись против общей угрозы, еще плотнее сожмется в кресле. Ведь кто их будет защищать от таких подонков как мы, если ни государство, ни полиция, ни армия? Мы — элемент системы, необходимый элемент, без нас части мозаики не сойдутся воедино, не будут крепко держаться, как склеенные эпоксидкой. А самое главное… Главное для всех нас, и может стать главным и для тебя: мы никому ничего не должны. Посмотри, мы наслаждаемся жизнью в круговороте этого дерьма, и всех это устраивает.

С этими словами он поднес трубку от непонятного аппарата ко рту, вдохнул в себя сизый дым и на секунду стал зыбким, будто находился в тумане. Затем Лука протянул странный предмет Арсению.

— Не хочешь попробовать? — предложил он. — Великолепная штука, на секунду даже забываешь, что ты есть.

Мальчик взял трубку, не в силах сопротивляться этому харизматичному человеку, и что было сил вдохнул. Секунду всё его тело противилось инородному веществу, но потом Арсений ощутил вкус, и тот увлек его в пучину сладострастия. Тело будто бы «зарябило» под натиском нереальности такого блаженства, и разносчик газет непроизвольно улыбнулся. Когда он выдохнул этот чудесный дым, тот заволок его непроглядной пеленой, через которую проступали чудные видения, но затем всё развеялось. Арсению захотелось еще, захотелось ощущать это всегда, сколько было возможно, но Лука с легкостью гимнаста выхватил трубку и поднес к своему рту. Тут же мужчина начал проявляться в мире как-то нечетко, сейчас мальчику это стало особенно заметно.

Это было похоже на помехи на телеэкране, или же на плохо записанную видеокассету, и от этого становилось жутко. Присмотревшись, Арсений заметил, что все, кто вдыхал из чаноподобного агрегата дым, на секунду начинали «рябить», а потом разражались диким смехом. Мальчику стало страшно. Посидев еще немного, он понял, что голова начинает кружиться, и спасти от этого может лишь дым, но, удержав себя в руках, он стал продвигаться к двери. Голова начала непримиримо бороться с телом, заставляя конечности вяло двигаться, а когда Арсений отказался повиноваться, то и вовсе заболела, будто ее ударили о стену. Люди вокруг вдыхали дым, «рябили» и смеялись, и Арсению стало так страшно, как не было еще ни разу в жизни. Тут же возникла закономерная мысль: «А что, собственно, здесь происходит?» И вторая, которая словно не принадлежала ему самому, была какой-то чужой: «Это не тот мир, который ты ищешь».

Арсений зачем-то вежливо попрощался и продолжил пробираться к выходу, однако его настиг Лука и протянул ему руку с зажатой в ней карточкой. На этой непонятного рода визитке были написаны имя и адрес, а также прорисовывалось множество символов, значения которых Арсений понять не мог.

Лука сказал:

— Теперь ты знаешь, где меня искать, если захочешь к нам присоединиться! — Он похлопал мальчика по плечу, одновременно вдохнув дым из трубки и «зарябив».

* * *

Так быстро Арсений не бежал еще ни разу в жизни. То, что рука Луки, которая лежала на его плече, провалилась насквозь через его тело, стало последней каплей. Хозяин подполья засмеялся, и огоньки в его глазах так и плясали. Адские огоньки, принадлежащие не этому миру. Туда не хотелось.

Арсений посмотрел на визитку, которую дал ему Лука, и приступ отвращения охватил его. Он хотел забросить ее подальше, но ветер вдруг сам подхватил кусочек бумаги и, мгновенно превратив в песок, развеял на мелкие песчинки. Хотелось бежать домой, забраться под душ, хоть это и разрешалось только раз в неделю, а потом завалиться в кровать и не вспоминать о пережитом ужасе, но впереди ждала работа. Те газеты, что он нес в особняк на возвышенности, всё еще были при нём, и их необходимо было доставить. Человек, который ждал их, явно тешил себя мыслью о свежей прессе.