Путь

А в трапезной зале, предназначенной для пышных приемов, и потому большую часть времени пустовавшей, все уже было готово в ожидании гостей. Слуги развесили на стенах знамена с гербами короля и лорда Грефуса, разожгли камин и расставили на столе множество свечей, поскольку средина дня уже миновала, и сумерки вот-вот должны были опуститься на Фальхейн. Повара тоже совершили свой маленький и неприметный подвиг, успев собрать стол, подобающий моменту. Словно заведенные, они метались между кухней и трапезной, к появлению Грефуса со своей свитой приготовив все, чего только можно было желать, от жареного кабана, только на рассвете доставленного охотниками, до фруктов в сахаре, не забыв, разумеется, достать из погребов вино и эль.

Рыцари, минуя почтенный караул облаченных в парадные мундиры и сверкающие доспехи гвардейцев, чинно рассаживались за длинным столом, и слуги тотчас наполняли их кубки ароматным вином. Музыканты коснулись струн своих арф и лютней, и под сводами зала зазвучали первые звуки какой-то древней баллады, как и должно быть в такой день, повествующей о героях и сражениях. Своего часа ждали шуты и скоморохи, притаившиеся пока в дальнем углу и для разминки жонглировавшие стащенными с господского стола яблоками.

Пир начал король, как и полагается, занявший место во главе стола. И возле него, побелев от волнения и боясь поднять глаза на блистательных рыцарей, громко разговаривавших и отпускавших полые шутки, сидела юная королева, единственная женщина, присутствовавшая на этом торжестве.

  - Лорд Грефус, братья рыцари, - Эйтор встал подняв огромный кубок из чистого золота, полный терпкого вина. - Сегодня я и весь Альфиона славим вашу доблесть. И я хочу выпить за победу, с которой вы вернулись из дальнего похода, достойного быть воспетым менестрелями. Вы вернули мир и покой в земли Альфиона, своей грудью заслонив королевство от орды кровожадных дикарей, не посрамив честь ваших славных предков, братья мои!

Рыцари, держа кубки на весу, терпеливо слушали славословия своего короля, бросая голодные взгляды на бесчисленные блюда, которыми был заставлен огромный стол. Но прикоснуться к ним прежде, чем закончит свою речь государь, эти воины не могли, и тем больше были их душевные терзания.

  - Но, воздавая вам по заслугам, восхваляя вашу доблесть и отвагу, мы не можем забыть тех, кто не вернулся, кто погиб, прославив свои имена на века, - продолжал король Эйтор, переводя взгляд с одного лица на другое. - Погиб лорд Фергус, чья храбрость не нуждается в подтверждении, погибли многие рыцари и простые воины, приняв геройскую смерть, остановив врага.

Не все приняли слова своего короля сердцем, но многие рыцари потупили взоры, вспомнив то, скорбное зрелище, которое открылось им на берегах Эглиса, в той тесной долине. И сейчас перед ними вновь предстало поле сражения, усеянное останками тел воинов, которых некому было предать земле, тех, благодаря кому сейчас все они могли слушать здравницы, произносимые Эйтором, искренне поверив, что действительно спасли Альфион.

  - Мы будем помнить наших павших братьев, - чувствуя, как предательски дрожит голос, молвил король. Видимо, переживания минувших дней не прошли даром, и отчего-то в эти минуты государь не мог воспринимать происходящее отстраненно, дав волю чувствам. - И потому, братья рыцари, я поднимаю этот кубок за всех, за тех, кто выжил, дабы принять почести, положенные победителям, и равно за тех, кого более нет с нами. Вечная слава героям. Вечная память павшим!

Кубки были осушены в полнейшем молчании. Перестали играть музыканты, и даже пламя в камине будто бы стало гореть чуть слабее, не наполняя просторный зал гулом и треском.

Из-за плотно затворенных дверей трапезной вдруг донесся странный лязгающий звук. Сперва никто не обратил на него внимания, но затем предавшиеся пиру рыцари, поняв, что означали эти звуки, одни за другим обратили свои взоры ко входу в зал, в нерешительности переглядываясь. Они были воинами, с детства привычными к оружию, а потому быстро распознали звон клинков. Там, за этими высокими, в два человеческих роста, дверями шел бой, и отзвуки его усиливались с каждым мгновением.

  - Что это, - король Эйтор невольно привстал, почувствовав страх перед неизвестностью. Он вдруг понял, что все неясные страхи, что мучили его уже много дней, лишая сна, отнимая радость бытия, в эти мгновения обретали плоть. - Что происходит, будь я проклят?

Двери распахнулись, и через порог, растянувшись на мраморном полу, рухнуло окровавленное тело в алом камзоле королевского гвардейца. Удивление пировавших рыцарей было столь велико, что они не сразу заметили застывших над трупом людей, сжимавшие в руках окровавленные мечи и взведенные арбалеты. Кто-то из рыцарей, повинуясь въевшимся в кровь за годы боев и сражений инстинктам, вскочил, было, из-за стола, хватаясь за кинжалы, но нацеленные на них оголовки железных болтов мгновенно остудили самые горячие головы.