Путь

  - Прошу прощения, что побеспокоил вас, - на средину зала уверенно походкой вышел могучий воин, крепко стиснувший в деснице тяжелый риттершверт. Он неторопливо шагал вдоль стола, приближаясь к оцепеневшему от ужаса королю. - Меня не приглашали на вашу славную пирушку, но я все же решил почтить ее своим присутствием. Все-таки, это мой дом, и, полагаю, я могу являться сюда без особого приглашения. Или ты, братец, не рад видеть меня? - вдруг ощерился этот гигант, с прищуром взглянув на лишившегося дара речи короля Эйтора.

Кое-кто забормотал древние заговоры от злых духов, иные принялись озираться в поисках пути к бегству. Каждый, кто был здесь в этот миг, ощутил запах смерти, который принесли с собой незваные гости. И многие узнали вломившегося на пир воина, пусть и не видели его уже долгих двадцать три года, за которые юноша стал мужчиной.

  - Эрвин, - справившись с собой, вымолвил король, не в силах отвести взор от явившегося, не иначе с того света, принца. Могущественный владыка в этот миг понял, что чувствует тот самый кролик, который вдруг нос к носу сталкивается с большим и очень голодным удавом. - Эрвин, зачем ты восстал из той могилы, в которой гнил все эти годы?

Ледяные пальцы страха сжали сердце Эйтора, с ужасом взиравшего на нежданного гостя. Как же он хотел проснуться, поняв, что увидел лишь страшный сон, один из многих, не первый и не последний! То, что происходило сейчас, казалось чем-то неправильным, неестественным, ведь мертвецам должно тихо и мирно лежать в своих склепах, не мешая живым.

Но пробуждение не наступало, и Эрвин, тот, чье имя, чье лицо владыка Альфиона никак не мог забыть уже долгие годы, никуда не собирался исчезать. Он возвышался над всеми, словно гранитный утес, могучий, уверенный в себе, источавший волны силы и злобы, мгновенно сковывавшей волю всякого, кто хотя бы взглянул на этого бесстрастного и бесстрашного воина.

Сын покойного короля, тот, кого нынешний правитель Альфиона стремился вычеркнуть из жизни, заставив себя поверить, что Эрвин никогда не вернется, крадучись приближался к Эйтору, точно готовящийся к броску хищный зверь. Да он и был хищником, матерым волком, жаждущим вонзить клыки в теплую, сочащуюся кровью плоть. И король вдруг понял, что увидеть новый рассвет ему не суждено.

  - О, нет, брат мой, - усмехнулся сын Хальвина, ничуть не похожий на мстительного духа, с презрением взглянув на едва сдерживавшего дрожь Эйтора. - Я - не морок, как бы тебе этого ни хотелось. Я живой. Надо было тогда, двадцать три года назад закончить начатое. Но ты оказался слаб, а слабому не место на троне Альфиона. Потому я и решил вернуть себе наследство отца, братец. И сейчас ты сам отправишься в могилу!  

Глава 7 Ночь ответов

Дорога, узкая и извилистая, шла под уклон, всего в полусотне ярдов будто растворяясь в тумане. Порой казалось, что там, в дымке, окутанное мглистой пеленой, путников ждет какое-нибудь огромное и вечно голодное чудовище, распахнувшее пасть в которую, ничего не видя перед собой, и войдут те, кто потревожил покой гор.

Макс Вернен, чувствуя, как ходят ходуном бока его жеребца, которому передалось беспокойство наездника, невольно коснулся рукояти меча. Один из его провожатых, тот, что ехал впереди, уловил это движение, бросив через плечо презрительный взгляд. Конечно, это ведь были его горы, его дом, и каково этому нечесаному дикарю представить, что может чувствовать житель равнин, впервые оказавшийся среди этих лесов и склоном, вечно подернутых дымкой.

Вместе с Максом к заветной долине, которая должна была уже вот-вот открыться взорам путников, следовали еще трое, варвары, горцы. На фоне этих косматых, с заплетенными в косички усами и бородами, одетых в мешковатые штаны, полотняные рубахи и тяжелые шерстяные плащи мужиков Макс, гладко выбритый, в чистом, несмотря на долгое путешествие, камзоле, казался сущим чужаком. Таким он, между прочим, и был.

Если бы не воля господина, которому Макс, как и еще несколько десятков отчаянных рубак, солдат удачи, был предан всей душой, едва ли воин когда-нибудь явился бы в этот неприветливый край.

  - Зря ты туда едешь, господин, - беспокойно сказал хозяин постоялого двора, последнего в предгорьях Олгалорских гор, провожая в путь своего постояльца. Макс остановился там, дабы дать отдых коню, да и самому ему не мешало набраться сил. И, кажется, желание путника направиться на восток, в горы, не на шутку встревожило трактирщика. - С тех пор, как почил король наш, светлой памяти Хальвин, они никого видеть не желают. Запросто могут стрелами встретить, без разговоров. Дикий народ, - вздохнул мужик, качая лохматой головой. - Свирепый, нелюдимый, будто медведи.

Трактирщик был прав. Те, кто обитал в горах, не привечали чужеземцев, делая исключение только для торговцев, и то не всегда. И они зорко стерегли границы своих владений, а потому очень быстро обнаружили присутствие незваного гостя, который, в прочем, и не скрывался. Он прибыл сюда не лазутчиком, а послом, и ему нечего было бояться. Во всяком случае, так воин думал до встречи с горцами.