Путь

Лотриг сразу приметил этого парня, при виде которого в душе трактирщика родились не самые веселые мысли. Человек, явившийся откуда-то с юга, показался хозяину постоялого двора весьма необычным и, вполне возможно, опасным - все, что не поддавалось пониманию, заведомо следовало считать таящим угрозу, уж в этотм-то корчмарь был убежден уже давно.

И то сказать, разве не странно, что этот парень, кажется, молодой, весьма высокий и стройный, в такой теплый день кутается в длинный плащ, спрятавшись где-то в складках капюшона? Грабитель, настолько известный страже, так сильно запятнавший свои руки кровью невинных, что боится показать свое лицо, опасаясь немедленной и жестокой расправы? Или этот путник, явившийся невесть из каких краев, просто болен, и все никак не может сгореться? Так еще не легче, только какой-нибудь мерзкой хвори здесь не хватает, так что сразу и не скажешь, что хуже! Содержатель постоялого двора помнил последний мор, прокатившийся по Альфиону три дюжины лет тому назад, беспощадно выкашивая люд, и помнил опустевшие села, в которые не рисковали заходить даже бродяи псы, и не желал вновь увидеть эту скорбную картину.

Путник появился спустя мгновение после того, как трактир покинули торговцы-гарды, которых опередил странствующий рыцарь. На постоялом дворе установилась непривычная тишина, только два мужика из соседнего села, ехавшие в Фальхейн, не то торговать, не то покупать что-то на столичном рынке, торопливо глотали квас, запивая им еще теплый, только что из печи, хлеб. Наверное, поэтому-то Лотриг и обратил внимание на странника.

Человек, замотавшийся с ног до головы в плащ и наверняка неистово в нем потевший, прошел через зал, расположившись в дальнем углу. Он сухо потребовал у порхавшей ранним утром по залу служанки пива и надолго затих, время от времени прикладываясь к огромной кружке и бросая по сторонам настороженные взгляды, будто опасался преследователей. К лавке странник прислонил длинный лук, положив рядом туго набитый стрелами колчан, а под плащом его глазастый трактирщик смог заметить рукоять меча.

  - Издалека, приятель? - невзначай поинтересовался Лотриг, подсев к странному постояльцу. - Проделал долгий путь?

Ранний гость, лицо которого скрывала тень от его собственного капюшона, с подозрением взглянул на трактирщика, затем глотнул пива и уж только потом ответил:

  - Издалека. - Судя по голосу, он действительно был молод. Лотриг, человек бывалый, сразу различил акцент, очень странный, какого прежде ему не доводилось слышать. - С юга, - добавил путник и криво усмехнулся.

Что-то в этом парне определенно было не так, и в повадках, и в голосе, и просто во всем его облике. Но хозяин постоялого двора никак не мог уловить эту странность, не мог облечь ее в слова.

  - Наверное, идешь в Фальхейн, - наугад предположил Лотриг. - Охотник, верно? Знатный у тебя лук, - он кивком указал на грозное даже внешне оружие, совершено честно заметив: - Я бы его, пожалуй, ни в жисть не смог натянуть!

Трактирщик не лукавил, действительно почувствовав уважение к грозному оружию, хотя сам считал себя человеком сугубо мирным. Прежде он ничего подобного не видел, но сразу понял, что это массивное сооружение, дуга которого была выложена роговыми пластинами и обмотана сухожилиями, было очень мощным. Едва ли такой лук годился для охоты.

  - Да, я направляюсь в столицу Альфиона, - едва заметно кивнул лучник, кажется, не испытывавший от разговора ни малейшего удовольствия. Что ж, решил Лотриг, пока он здесь хозяин, этому парню придется потерпеть, как терпели порой и благородные лорды.

  - С этой штуковиной тебя в город не пустят, - авторитетно сообщил трактирщик, вновь указывая на лук. Он не мог видеть наконечники стрел, но едва ли удивился бы, узнав, что в колчане полно бронебойных "игл". - Стража заставит снять тетиву. В Фальхейне такие порядки, оружие дозволено носить только благородным, а ты, уж прости, не похож на рыцаря. Так что придется обойтись одним кинжалом.

Путник, так и не откинувший капюшон, промолчал, чуть заметно пожав плечами, что, наверное, выражало его полное безразличие. И Лотригу ничего не оставалось, как оставить неразговорчивого странника в покое. Вернувшись за стойку, трактирщик, однако, не спускал глаз с этого человека, каким-то шестым чувством ожидая от него подвоха.

Лотригу за те годы, что он владел этим постоялым двором, пришлось повидать всякое, вдоволь пообщавшись с разным народом. У него останавливались и благородные рыцари, сопровождаемые многочисленной свитой, гордые и надменные, и бастарды, чей герб перечеркивала алая перевязь, свита состояла порой из одного чумазого мальчишки-слуги, а заносчивости хватило бы и трем лордам. Эти хватались за клинок по каждому пустяку, и порой дюжим слугам приходилось утихомиривать незаконнорожденных юнцов увесистыми дубинами.