Пустошь

Хорек почувствовал свет на своей коже и открыл глаза. Солнце только-только взошло. Он не видел его, но знал, что оно сейчас похоже на апельсин, лежащий на кромке стола-горизонта. Часы Хорька уже давно ничего не показывали — села батарейка, но он не переживал. Он давно уже привык оперировать относительными величинами — рано-поздно, утро-вечер. Сейчас было ранее утро, день только начинался, и Майкл с Анной еще спали. Хорек выбрался из спального мешка и несколько раз нагнулся, касаясь пола кончиками пальцев, затем подошел к кучке вещей, лежащих рядом с Майклом. Среди них валялась пачка сигарет. Хорек подобрал ее и осторожно пальцем разворошил остальное. Больше ничего интересного. Он выпрямился и, стараясь двигаться тихо, вышел на улицу.

Дневная жара еще не успела окутать пуэбло. Хорек прикинул, что сейчас градусов семьдесят пять, может быть чуть больше. Прямо перед ним стоял «Сабурбан». Солнце отражалось от его пыльных боков. Он напоминал божество из другого мира, и Хорек залюбовался им. Подходить к машине он не собирался, вместо этого сел на последнюю ступеньку и закурил, наслаждаясь покоем раннего утра.

Если бы ему пришло в голову заглянуть в зеркало, он бы удивился, увидев, каким он стал. За пять лет, проведенных в пустоши, Хорек похудел с двухсот до ста семидесяти фунтов, его кожа загорела и приобрела цвет меди, как у индейцев навахо, которые иногда приезжали на рынок Санта Розита. В его волосах, раньше черных, появились светлые прожилки. Эти изменения сразу бросались в глаза, но не они насторожили бы внимательного наблюдателя. Изменилось что-то внутри, не видимое глазу. Его лицо, обычно приветливое, слегка нагловатое, теперь напоминало лицо хищника. Это было лицо койота, скитающегося по равнине в поисках еды. Зверя, который не верит ни во что, кроме себя и рассчитывает только на свои зубы, когти и быстроту ног. У этого зверя нет друзей, только враги. Если враг слабый, его можно убить, и, при необходимости, съесть. Если сильный — его можно обмануть и тогда тоже убить. И съесть. В крайнем случае можно бежать.

Хорек ничего такого не чувствовал. Слишком медленно, слишком постепенно происходили в нем изменения. И для себя самого он по-прежнему оставался Бенни Флаем, рубахой-парнем. Слегка потрепанным жизнью, слегка ожесточившимся, но прежним. Тем парнем, который поехал в пустошь третьего февраля две тысячи восьмого года и остался там навсегда. Хорек не помнил в точности, как провел эти годы, но это его не очень беспокоило. В конце-концов у молодых людей короткая память. Воспоминания — удел стариков. Самое главное, что он по-прежнему в полном порядке. Бенни Флай снова в седле!

— Привет, Майки.

Фигура Майкла, только что появившегося в двери, застыла. Он двигался совершенно бесшумно, неся кроссовки в руке, но Хорек все равно каким-то образом почувствовал его приближение.

— Привет, — ответил Майкл, сел рядом и стал, не торопясь, натягивать кроссовки.

— Еще одно ппрекрасное утро в ппустоши! — изрек Хорек и бросил сигарету на землю. — Скажем Аллилуйя!

— Воздержимся.

Хорек повернулся к нему. Глаза его горели.

— Не ссмейся, Майки! Ты ничего не знаешь! Он был на этой зземле, ходил по ней, ел и сспал здесь! Если бы мы встретили ттут навахо или пуэбло, они ммогли бы тебе об этом рассказать. Но Он ушел отсюда. Пподхватил свой рюкзак и…

Хорек сделал неопределенный жест рукой.

— Эти мместа особенные!

— Не обижайся, Бенни, но я сыт этой чушью по горло! Ты не первый с такими проповедями.

— Ты слеп, Майки. Ттебе нужно время. Скажи мне — скажи своему другу Бенни — тты ведь слышишь? Забавный такой голос.

Майкл сразу напрягся.

— Что ты знаешь об этом?

— Ккак ты полагаешь — кккто говорит с тобой? Или тты считаешь, чччто это просто глюки?

Хорек осклабился.

— Дда. Уверен, именно ттак ты и ддумаешь!

— Ты мне не ответил.

— Север и юг ты сотворил, ссотворил луну для указания времен, и солнце, знающее свой ззапад. Так они говорили. И ттак все и было, а, Майки? Только ггде теперь все это? Где? Он ушел, оставив эту зземлю одну, ппонимаешь? Оставил ее одну! И земля не знает, что дделать.

— Что за муру ты городишь?

— Как давно ты слышишь Его, Ммайк?

— Кого?

— Да, ббрось! Тты знаешь — только нне хочешь верить. Ввведь это не вяжется с твоими представлениями об этом мире — лучшем из миров!

Глаза Хорька неожиданно сделались ледяными.

— Он гговорит с тобой! Как когда-то говорил со мммной. Теперь Он не хочет говорить с таким дддерьмом, как Бенни Флай — дело его. Нно ты! Не повторяй мммоей ошибки, Ммайк! Ты должен верить, ппонимаешь, хрен собачий, — вверить!

Хорек схватил Майкла за плечо и сильно сжал, и тот удивился, откуда в таком истощенном теле столько сил. Весь вид Хорька, а в особенности его глаза, горящие чистым, совершенно неприкрытым безумием, пугали.

— Хорошо, — сказал Майкл примирительно, надеясь, что это успокоит Бенни. — Хорошо.

— Хххорошо-хорошо — заладил, ккак ппатефон. Тты не отворачивайся, нне отворачивайся от меня! Тты понял?

— Да!