Пустошь

– Дальше по сценарию ты должен отколоть какую-нибудь дурацкую шутку насчет того, что я хнычу, как маленькая.

– Не сейчас, – тихо отвечает Деклан. – Вертью, в машине ты обещала мне что-то рассказать…

В голове у меня громко и отчетливо раздается голос Оливии: «Не рассказывай им ничего!»

Несколькими часами раньше я вверила Деклану свою жизнь, а всего минуту назад попросила прощения за ложь. Должна ли я ему довериться? Открыть то, о чем Оливия молила не рассказывать?

– Клавдия?..

Я оглядываю комнату: кровать с мягким матрасом, стеклянный экран на столе, безликие обои в пастельных тонах. Тошнотворный запах чистящего средства, мигающие зеленые лампочки, встроенные в стену… Почему-то мне вспоминается «Пустошь».

Я вижу перед собой штаб-квартиру «Лан корп».

Вижу хорошо обставленную тюремную камеру.

Нет, доверять нельзя никому.

– Томас показал мне новую игровую платформу. Хотел, чтобы я ее протестировала. Вместе с Оливией.

– Это все, что ты хотела рассказать?

Я делаю вид, что раздумываю. Потом наклоняю голову Деклана и прижимаюсь губами к его губам. Когда поцелуй оканчивается, Деклан с трудом переводит дыхание и не открывает глаз. Он не видит, как я содрогаюсь, прежде чем соврать:

– Да, все.

* * *

Спать я не могу, поэтому просто лежу и смотрю в потолок, стараясь не обращать внимания на мигающие зеленые лампочки. Я знаю, что за мной следят – записывают каждое мое слово. И я должна выяснить почему.

Я ударяю кулаком в подушку, перекатываюсь на бок и упираюсь взглядом в очередную зеленую лампочку. Надо закрыть глаза, перевернуться на спину или придумать еще что-нибудь, лишь бы не смотреть на этот мигающий огонек. Но я не могу. Я оцепенела.

А потом на меня обрушивается воспоминание – последняя деталь головоломки.

В глаза мне светит зеленый огонек, и я моргаю. С трудом ловлю ртом воздух, стараясь подавить подступающую тошноту.

– Зачем Томас поместил меня в игру прошлой ночью? – Спрашиваю я. – Кажется, я убивала. Что происходит?

Что-то щелкает, и зеленый огонек гаснет. Теперь я ясно вижу перед собой человека – осунувшегося, измученного, обеспокоенного. На его лице мгновенно сменяются десятки эмоций, однако приятных среди них нет. Он со вздохом кладет в карман фонарик в виде авторучки и какое-то время смотрит в пол, а когда поднимает голову, по его лицу текут слезы.

– Папа…

Он прикладывает палец к моим губам, потом наклоняется и приникает щекой к моей щеке.

– У нас мало времени… Я вел себя безрассудно. Я вел себя безрассудно и использовал тебя в интересах «Лан корп». И сегодня за это расплачиваюсь.

Я отталкиваю его руку:

– О чем ты?

– Даже если тебя поймают, Томас не допустит твоей смерти. Я позаботился об этом еще шесть лет назад, когда мы вживляли вам с Оливией чипы. Томас даже не догадывается, что я сделал. Если он узнает, то…

Отец не оканчивает фразы, и в сердце мне вонзается панический страх.

– Что? – Спрашиваю я. – Расскажи, что ты сделал!

– Я модифицировал вашу церебральную связь. Если ты погибнешь, Оливия погибнет вместе с тобой.

Отец говорит громко, словно хочет, чтобы его услышали. Потом он трижды сжимает мою ладонь между большим и указательным пальцем. Это наше особое рукопожатие – мы придумали его специально, чтобы делиться секретами втайне от мамы. Я поднимаю голову и вижу, как он произносит одними губами:

– Ты можешь ею управлять.

– Как?