Пустой трон

Итак, это случилось. Я стал повелителем Мерсии, наследником богатств Этельреда, его войска и всех земель. Епископ Вульфхерд едва сдерживал отвращение, но присутствие трех шлюх связало его по рукам и ногам, и он сделал вид, что согласен с выбором. В итоге именно он подвел меня к пустому трону.

Члены совета топали. Я не был для них предпочтительным кандидатом. Возможно, поддержать меня была готова лишь десятая часть из собравшихся лордов. Эти люди по преимуществу являлись сторонниками Этельреда, знали о его ненависти ко мне, но не видели вокруг никого достойнее. Я казался им лучше чужеземного короля, который в первую очередь будет заботиться об Уэссексе. И более того, я был сыном мерсийки и ближайшим родичем Этельреда по мужской линии. Избирая меня, они спасали свою гордость, а многие наверняка рассчитывали, что долго я не протяну и им скоро выпадет шанс поставить другого правителя.

Я подошел к трону и взял шлем. Несколько человек разразились приветственными криками. Их стало больше, когда я сдернул черную ткань, укрывавшую престол, и отбросил ее в сторону.

– Садись, господин Утред, – предложил Этельхельм.

– Господин епископ! – воззвал я.

Вульфхерд выдавил улыбку. А повернувшись ко мне, даже изобразил намек на поклон.

– Господин Утред?

– Ты недавно убеждал нас, что воля правителя в отношении наследника имеет большой вес.

– Именно так, – ответил он, озабоченно нахмурившись.

– И что для ее воплощения требуется лишь поддержка витана?

– Да, – выдавил он.

– Тогда позволь напомнить этому витану, что добытыми новыми землями мы обязаны усилиям госпожи Этельфлэд. – Я подошел к столу и поднял кипу пергаментов с земельными пожалованиями, которых так жаждали собравшиеся. – Это госпожа Этельфлэд разместила гарнизон в Сестере и обороняет рубежи от северян. – Я выпустил документы. – А посему я отрекаюсь от трона Мерсии в пользу вдовы господина Этельреда, госпожи Этельфлэд.

В тот миг враги могли сокрушить меня. Встань витан стеной, заставь воплями негодования уйти с помоста, все представление пошло бы прахом. Но я поразил их до потери дара речи, и Этельфлэд воспользовалась этим общим временным параличом, войдя в боковую дверь. На ней по-прежнему было траурное черное платье, но поверх черного шелка она надела белый плащ, расшитый синими крестами, оплетенными бледно-зелеными ивовыми ветками. Длинные полы плаща стелились по полу. Она выглядела прекрасной. Волосы заплетены в косы и свернуты вокруг головы, на шее изумрудное ожерелье, в правой руке меч покойного супруга. Никто не сказал ни слова, когда Этельфлэд поднялась на помост. Витан затаил дыхание, едва я протянул ей шлем. Она отдала мне меч, чтобы взять и обеими руками водрузить шлем на свои золотые косы, а затем, также молча, заняла пустующий трон. Я вернул ей меч.

И зал взорвался. Витан вдруг загудел от приветственных возгласов. Люди вскакивали и топали ногами, что-то кричали Этельфлэд, но на лице у нее не дрогнул ни один мускул. Она выглядела строгой и величавой, настоящей королевой. Почему же собрание неожиданно признало ее? Быть может, лорды вздохнули от облегчения, что не я стану их господином. Я предпочитаю думать, что они с самого начала втайне хотели Этельфлэд, да только никто не осмеливался бросить вызов обычаю и назвать ее имя. Однако все в витане знали, что она показала себя как воительница, как правитель и как настоящая мерсийка. Она была подлинной повелительницей Мерсии.

– Ты ублюдок, – прошептал мне Этельхельм.

* * *

Церемония принесения присяги заняла без малого час: один за другим олдермены и главные таны Мерсии подходили к Этельфлэд, опускались на колено и давали клятву верности. Ближняя дружина мужа и ее собственные воины расположились по углам зала, и только им дозволялось иметь оружие. Если кто и не хотел присягать, эти клинки помогали прийти в чувство, и к полудню весь витан вложил руки в руки новой правительницы и пообещал преданно служить ей.

Речь Этельфлэд была краткой. Она восславила Мерсию и поклялась, что земли, до сих пор оскверняемые язычниками, будут освобождены.

– По этой самой причине, – голос ее звучал чисто и сильно, – я требую войск от всех вас. Мы народ, ведущий войну, и наш долг – победить в ней.

В том и заключалась разница между ней и покойным супругом. Этельред делал ровно столько, чтобы отражать вылазки данов, но сам никогда не хотел нападать на их земли. Этельфлэд намеревалась изгнать северян из королевства.

– Господин Утред! – Она посмотрела на меня.

– Госпожа?

– Твоя клятва.

И я опустился перед ней на колено. Острие меча упиралось в пол между ее ступнями, ее ладони обхватывали тяжелую рукоять, я положил свои ладони поверх ее.

– Моя госпожа, клянусь в верности тебе, – произнес я. – Клянусь быть твоим человеком и поддерживать тебя всем, чем могу.

– Посмотри на меня. – Ее голос стал тихим, чтобы разобрать слова мог только я. Я взглянул ей в лицо и заметил натянутую улыбку. – Эдит? – прошипела она, склонившись ко мне с все той же деланой улыбкой.

Интересно, кто сообщил ей?

– Ты и ее хочешь привести к присяге? – изобразил я непонимание.