Пусть это буду я

– Но почему потом?

– Я тебе уже объясняла, что нам нужны деньги, а то, о чем ты говоришь, голая абстракция. Возможно, кто-то и способен зарабатывать тем, что становится «проводником» в другой мир, но я в это не верю. А жить, постоянно нуждаясь, – удел неудачников.

– Ну а как же счастье?

– При чем тут счастье?

– Разве можно стать счастливым человеком, не реализовав свой талант?

– А стать счастливым, когда постоянно голоден?

– Ты нарочно со мной споришь? – Он убрал волосы с ее лица и наклонился, заглядывая в глаза. – Или просто не в состоянии избавиться от влияния брата?

– При чем тут брат?

– Я же вижу, что ты не такая.

– Не какая? – Люся нахмурилась.

Ей совершенно не хотелось омрачать вечер неприятными разговорами, но упрек Корги прозвучал обидно.

– Не меркантильная.

– Это не меркантильность, а трезвый взгляд на жизнь.

– Трезвый взгляд? – Корги саркастично ухмыльнулся. – Ну-ну.

– Тебе хорошо рассуждать. Живешь вот так в свое удовольствие на деньги Олега Васильевича. Рисуешь, бездельничаешь, делаешь что хочешь, не работаешь с утра до ночи на предприятии или в офисе, не горбатишься на стройке, не наматываешь по городу километры, развозя заказы. Человек, который ни в чем не нуждается, не вправе осуждать других за то, что они тоже хотят ни в чем не нуждаться.

– Ладно-ладно. Допустим, ты права. – Он склонил голову так, что она не могла видеть выражения его лица. – Я хочу лишь сказать, что ты – не твой брат и не обязана хотеть того же, что и он. Ты можешь быть собой и жить в другом мире.

– В каком это другом?

– Вот в этом. – Он взмахнул рукой, охватывая жестом все вокруг: и экран, и небо, и их самих. – Где все возможно.

С одной стороны, Люсе не нравились его упреки, но с другой – он говорил это из лучших побуждений, и она ценила его заботу и прямоту. Раньше мнение брата по всем вопросам, касающимся ее, было определяющим, но теперь появилось и другое, непохожее на Колины рассуждения о жизненных целях.

– Тетя Наташа говорит, что для того, чтобы покорять Москву, нужно окунуться в нее целиком и забыть обо всем, что ты знал раньше, – сказала Люся брату за два дня до их отъезда.

– А она откуда знает?

– У нее там сестра уже двадцать лет живет.

– И чего же она за эти двадцать лет добилась?

– У нее вроде все есть: квартира, машина, работа…

– Пфф, – заносчиво фыркнул Коля, – это, конечно, предел мечтаний: квартира, машина, работа. Только представь, состаришься ты, тебя спросят, ради чего ты прожила свою жизнь, а ты ответишь, что ради квартиры, машины и работы.

– По крайней мере, это хоть что-то, а не голая сат-чит-ананда[3].

– «Хоть что-то» нас не устраивает. Делать жизненной целью машину слишком мелко.

– Ты утрируешь. Я просто сказала, что сестра тети Наташи заслуживает того, чтобы прислушаться к ее мнению.

– А я говорю, что через двадцать лет у меня будет сто машин и сто квартир.

– И сто килограммов пастилы.

– Да, и сто килограммов пастилы. – Коля задумчиво возвел глаза к потолку. – Тебе проще – ты девушка. У вас, наверное, такого нет.

– Чего нет?

– Ну вот этого… не знаю, как назвать.

– Я тоже не знаю, Коль. Просто мне кажется, если ты собираешься покорять мир, то стоит начинать с чего-то небольшого, пусть даже с машины. Одной.

– Нет. Машина все равно не то.

Как только «Колдплей» доиграли финальную Yellow, Корги резко вскочил на ноги и объявил, что им еще нужно успеть попасть в одно важное место и их уже ждет такси.

Уже почти рассвело. Они пробежали через парк и выскочили возле поджидающей их машины, но ехали совсем недолго – от силы десять минут. Остановились перед кирпичными столбами забора с чугунной решеткой. Различив за ней памятник, Люся немедленно узнала это здание – Третьяковская галерея, место, куда она всегда хотела попасть, но за месяц, проведенный в Москве, так и не смогла.

– Собираешься пройти в Третьяковку посреди ночи?

– Конечно!

– Хочешь сказать, что у тебя и здесь есть знакомые?

– Знаешь поговорку: не имей сто рублей, а имей сто друзей? А ты говоришь: деньги, деньги… Когда тебя все любят, можно получать намного больше, чем покупать. Идем скорее. Все, конечно, не посмотрим, но зала три должны успеть. Ты еще не знаешь, какой я хороший экскурсовод.

– Нет, подожди. – Люся ухватила за его рукав. – Я не хочу туда. Сейчас не хочу. Мне еще клуб и концерт нужно пережить. Слишком много впечатлений. Если они наложатся друг на друга, то все смажется. И я ничего не почувствую.

– Со мной обязательно почувствуешь. – Он прижал ее к себе одной рукой. – Обещаю.

Люся глубоко вдохнула, уловив запах его разгоряченной кожи, туалетной воды и еще чего-то едва различимого, но волнующего.

– Не почувствую так, как нужно, то, за чем мы туда пойдем, – с трудом сглотнув вставший в горле ком, произнесла она. – У меня и так голова кругом. Давай вернемся сюда по-нормальному? Днем. Без всякого волшебства и знакомств?

– Хочешь пойти домой? – Прямой вопрос заставил ее растеряться.

– Я волнуюсь за брата. Дома ли он? С тех пор как мы ушли, он перестал отвечать.

– Понятно. – Корги отпустил ее. – Тогда идем.

– Это ничего? – забеспокоилась она. – Так можно? Мы никого не подведем?