Пушкинский дом

Магазин «Советское шампанское».

На Невском проспекте, между Садовой и Малой Садовой. Знаменитая «культурная забегаловка», где можно было выпить «бурого медведя» (коньяк с шампанским 100 × 100). К сожалению, закрыта в 1970 году в очередную антиалкогольную кампанию.

«Волга».

Марка советского легкового автомобиля Горьковского автозавода (бывш. им. Молотова), с каждой новой моделью продвигающегося к «мерседесу».

«Юность»

Литературный журнал, созданный в 1955 году (первый редактор – В. Катаев), дитя оттепели, так до конца и не отогревшееся. В журнале зародилась так называемая молодежная и исповедальная проза, подкупавшая искренней несложностью и пользовавшаяся необыкновенной популярностью (на инерции живой репутации журнал и сейчас имеет тираж более двух миллионов): А. Кузнецов (остался в Англии в 1969 году), А. Гладилин (уехал на Запад в 1977 году), В. Аксенов (обязан журналу своей славой, оправдав ее последующей работой)…

…творец космогонической теории… играет в теннис…

Сталин, как и Гитлер, имел свою космогонию, место Гербиргера и еще кого-то в которой занимали Шмидт и Фесенков. В теннис, однако, играл академик Опарин, основоположник другой тотальной теории – происхождения жизни.

«Журчат ручьи, летят грачи»

Популярная песенка из к/ф «Моя любовь» или «Сердца четырех»[23] в исполнении Целиковской или Серовой (перед войной).

Фильмы любопытны теперь лишь разительным сходством с нацистскими фильмами.

…был… царский офицер… стал красный…

Автор выслушал упрек одного советского писателя, достаточно известного, совмещавшего в своем творчестве линии «Нового мира» и «Октября», в том, что подобный переход неизбежно свидетельствует о шкурности и продажности моего героя; автор выслушал и позволил себе не согласиться. Во-первых, царский – это еще не белый, а во-вторых, в ту пору люди еще не были вооружены современными оценками, что небесполезно знать всем вершащим суд (мог – не мог, понимал – не понимал, раскололся – не раскололся…) над людьми, безответно затерянными в Истории, из исторически более выигрышного и безопасного положения. Это я к тому, чтобы упрекнувший меня автор, находясь нынче на том же Западе, не упрекал меня в недостаточно смелом использовании свободы слова, находясь в более выигрышном положении (насчет не получить ответа).

…вывез из Германии…

Нехорошо, конечно, со стороны дяди Диккенса, но три «мебели» – не так уж и много по сравнению с тем, что вывозилось чинами повыше.

Бритва «Жиллетт».

Этот станок для безопасной бритвы был в моем детстве своеобразным памятником исчезнувшей цивилизации. Отец им бреется до сих пор. При этом он показывает, какую именно часть своей конструкции запатентовал г-н Жиллетт так, что уже полвека, если не больше, никто не может ее усовершенствовать, а он гребет миллионы. Действительно, мое детство характеризовалось отсутствием импорта. Все, что когда-то было, куда-то еще до меня делось. Оставалась вот эта бритва, хранимая отцом, как хранят разве боевое оружие. Впервые побрился я именно его бритвой. Когда я узнал, что мой будущий тесть тоже всю жизнь бреется «Жиллеттом», невеста стала мне как бы еще роднее. Этот ритуал развинчивания, установки лезвия («визитная карточка марсианина», по определению Мандельштама), затем протирания и продувания трубочек делал меня мужчиной. А теперь… И качество щеки не сравнить, и обрядности никакой.

…вензель «Н» с палочкой внизу…

Получается, что графин принадлежал Николаю I (1825–1855), но автор в этом не совсем уверен. Слишком часто он встречал в разных домах такой графин. И хотя после революции проводился демонстративный аукцион дворцовой утвари, так что многие вещи могли попасть к самым неожиданным владельцам, все-таки их не могло быть столько, чтобы в каждом доме оказалась вилка, или чашка, или стул (чаще скатерть…). Автор не знаток, и проконсультироваться в данный момент ему не с кем, но он бы не удивился, если бы такие графины водились до революции в каждом трактире, а вензель бы символизировал государственную монополию, или правление императора, или трехсотлетие Дома Романовых, или принадлежность поставщику двора… Во всяком случае, трудно поверить, что у царя было столько одинаковых вещей, чтобы каждому хватило. Просто не только царской утвари, но и дореволюционного ширпотреба осталось так мало, что они обрели индивидуальность, превратились из старых в старинные, в антиквариат.

Ну какое мне дело до Менделя и Моргана?!

Из кампаний 1949 года. Не так давно пошла по рукам анонимная повесть «Николай Николаевич». Это даже не самиздат, а фольклор. Уникальная в своем роде проза. Так вот в ней все про морганизм-менделизм и сказано.

Чифирь, чифирок.

У Л. Толстого в «Казаках» чихирь – казацкая самогонка. В наше время чифирь – это чай чрезвычайной концентрации, популярнейший лагерный напиток.