Пушкин в Михайловском

В прошении, поданном Александру I в июле 1801 года, он так характеризовал своё положение: «Имея 15 человек детей, из коих трое сыновей продолжают действительную службу, а трое находятся в корпусах; из дочерей же две находятся в военном Сиротском корпусе, а пять остаются при мне — не малое надлежало употребить иждивение для доставления одного только содержания, потребного к сохранению бытия их, кольми паче для усовершенствования воспитания приличными наставлениями и науками. От сей уже одной причины имущество моё и жены моей, состоящее из 300 душ, неминуемо должно было прийти в истощение и уменьшение,— но к сему присоединились ещё случайные обстоятельства: четырекратный пожар и другие неблагоприятности, которыя в конец разрушили моё состояние, необходимым впадением в немалые долги, за удовлетворение коих, сверх понесённых мною жестоких злостраданий, лишился ныне всего имущества, а семейство моё подверглося совершенной гибели, лишася пропитания, покрова и самой надежды к своему спасению». Дальше, указывая, что в связи с закрытием лесного управления лишился и места оберфорштмейстерского во Псковской губернии, которое составляло его «единственную подпору», просил «о взятии вышеозначенного родового… имения в банк» с выдачею ему на уплату долгов 25 тысяч рублей, «расположа уплату сей суммы по годам».

Не получив ответа на это прошение, Исаак Абрамович в июне 1803 года обращался с челобитной к Г. Р. Державину. Он жаловался на жестокость, бессердечие, с которыми действует против него Устинья Толстая, добиваясь полного его разорения. Ещё раньше, в прошении князю Куракину, он говорил о ней: «Источник нещастия моего есть капитанша Устинья Толстая… коей я по единственной моей оплошности и простодушию дал расписку, что заплатить за неё данной ею поручику Крыгеру в восьми тысячах пятистах рублях вексель». Теперь, в прошении Г. Р. Державину, он писал: «С давних лет начавший угнетать меня неблагополучия в таких предприятиях, кои казалися соответствующими истинной пользе моей, вовлекли меня в долговые обязательства с капитаншею Устиньею Толстой… Что всего бедственнее, что я имею дело с таким человеком, коего сердце чуждо сострадательности — вся толпа моего семейства естли бы превратилась в потоки слёз, едва ли может возбудить к себе соболезнование; не получа ещё успеха в деле своём, в бытность свою в Пскове [она] огласила, к крайнему прискорбию, что она единым только порабощением меня с семейством останется довольною, щитая выигрыш свой как бы вещию маловажною»[41].

Державин, как и в тяжбе Петра Абрамовича с женой, в данном случае пытался найти компромиссное решение и покончить дело миром, но Толстая на «полюбовное соглашение» не пошла.

Исаак Абрамович за неуплату долгов был заключён в тюрьму и вскоре, в 1804 году, умер. Обстоятельства его смерти и место захоронения не выяснены.

Дальнейшие заботы как о семье, так и об имении целиком легли на плечи овдовевшей Анны Григорьевны, которая и раньше не только была заботливой матерью, умелой хозяйкой, но стойко делила с мужем все его тяготы и неприятности.

Мы фактически ничего не знаем об этой мужественной женщине, хотя она достойна нашей памяти среди тех людей, которые, несомненно, были знакомы Пушкину и должны были вызывать его уважение и сочувствие, хотя он сам о них и не упоминал.

Надо заметить, что жёнам в судьбе ганнибаловского рода и ганнибаловской вотчины — Христине Матвеевне, Марии Алексеевне, Ольге Григорьевне, Анне Андреевне — вообще принадлежит более значительная роль, чем об этом обычно говорится. Причина тому, конечно, почти полное отсутствие фактических данных.

Когда началось преследование Исаака Абрамовича со стороны Устиньи Толстой, Анна Андреевна дважды подавала прошения на «высочайшее имя», прося принять в «Вспомогательный для дворянства банк» имения не только мужа, но и свои, с тем чтобы получить ссуду, необходимую для оплаты долгов мужа, а также ходатайствуя об устройстве их малолетних детей в воспитательные учреждения. Ссуду не выдали, но детей после этих просьб определили — четверых сыновей в кадеты, в разные корпусы, четырёх дочерей, кто постарше, в Военно-сиротский дом. Анне Андреевне все дети обязаны своим первоначальным воспитанием, по тем временам неплохим, а многие и устройством дальнейшей своей судьбы.

Известно, например, что старшая её дочь Екатерина была образованным человеком, владела французским и немецким языками. С нею поддерживала дружеские отношения Надежда Осиповна Пушкина. Екатерина Исааковна вышла замуж за состоятельного островского помещика Ивана Карловича Меландера. Их дочь Полина Ивановна была замужем за командиром стоявшего в Острове полка — полковником, впоследствии генерал-лейтенантом, В. Я. Кирьяковым. В имении Меландеров Суходольцеве, близ Острова, не раз гостили Н. О. и С. Л. Пушкины. И для других своих дочерей Анна Андреевна сумела сыскать достойных мужей.