Пушистая катастрофа

единственная ниточка к непойманным похитителям — это я. Потому что я сумела

запомнить их запах. А я впервые в жизни почувствовала себя настолько полезной, а

главное — нужной… И повела себя очень самоуверенно.

Но это совсем не объясняло, зачем я так яростно спорила с несогласным Хельму и

пыталась успокоить напуганную моим предложением Эдит. Чтобы теперь отмораживать

хвост, лапы и самое главное — нос?

Воодушевление после победы над волком прошло в первый же день. Да, Хельму

неохотно согласился с моим предложением, хотя потом, когда детеныш все же лег спать, а

я еще не успела вернуться в свой пушистый вид, долго и нудно угрожал, приперев к стене

в коридоре. Чтобы не думала даже сбегать и расстраивать его драгоценную дочь, чтобы не

создавала проблем, чтобы не чудила, не дурила, и вообще:

— Если тебе покажется, что ты нашла кого-то из подозреваемых, сразу

возвращайся ко мне, поняла?

— Так точно, босс!

— Анха, я не шучу. Сама ничего не пытайся сделать.

— Я дорожу своей шкурой и рисковать ею не буду, — заверила его я.

О том, что эту же шкуру мне придется промораживать на улице, я тогда совсем не

подумала. В тепле и сытости воспоминания о злой зиме как-то поблекли и перестали меня

пугать, а зря.

Три дня я покидала дом утром вместе с волком и возвращалась с ним же вечером, но все еще ничего не нашла.

В управлении стражи было шумно и интересно, но там я появлялась редко и

ненадолго, на улице же, наоборот, холодно и скучно, а я вынуждена была торчать на

морозе и искать.

Если бы я попросила, волк разрешил бы прекратить, перестал бы брать меня с

собой и никогда бы не вспомнил о моем самонадеянном предложении. И именно поэтому

я не могла попросить. Ну и еще немного потому, что найти похитителей было

необходимо.

Все остальные неудачники, пойманные в домике рядом с портовыми складами, оказались простыми наемниками и ничего толком не знали.

Им заплатили за то, чтобы подержать ребенка в подвале несколько дней, а потом

отдать тому, кто приедет его забирать. Кто это будет, они не знали, зачем нужен ребенок, они не знали.

Все, что от них требовалось, — выполнить свою часть работы и не попасться

страже. И с этим они не справились.

С какой стороны ни посмотри, они оказались совершенно бесполезны…

На четвертый день, получив по носу веником от недоброго дворника, едва унеся

лапы от стаи диких псов и поцапавшись с вороной, я была как никогда близка к тому, чтобы сдаться. Терпения во мне никогда не было достаточно. Но когда вечером я

вернулась в управление, на вопрос волка: «Как?» — упрямо повторила то, что говорила

каждый день:

— Завтра точно найду.

И на пятый день, на закате, не веря своему носу, я действительно нашла. Не в

бедных кварталах или сомнительных подворотнях, не там, где ожидала найти и где так

усердно искала.

А в мирном жилом районе, где снимали квартиры и комнаты обычные люди.

Четырехэтажный домик из белого кирпича выглядел как игрушечный.

В окне первого этажа можно было увидеть нежно-голубые шторы в цветочек, на

третьем этаже сразу под всеми пятью окнами висели кованые подоконники с

присыпанными снегом ящиками, в которых летом цвели цветы.

В таком доме не было места человеку, способному похитить маленькую

беспомощную девочку, но запах, смешанный с сигаретным дымом, шел именно из этого

дома, из приоткрытого окна на первом этаже.

***

В управление городской стражи я неслась не чувствуя лап и жалея, что у меня нет

крыльев, когда на пути возникали сложнопреодолимые преграды. Как бы замечательно

было просто парить над крышами домов, вместо того чтобы метаться между людьми, слыша вслед ругательства и обещания страшной расправы.

И почему я не пернатой родилась?

Трехэтажное здание управления, основательное такое, из серого камня, находилось

прямо напротив Центрального Банка страны, на центральной, самой большой и

популярной среди горожан площади.

Людей у главных дверей управления всегда было много, это я усвоила еще в

первый день. И больше никогда не ходила этим опасным для мелких зверей путем, предпочитая обходную дорогу, которой пользовались стражники, доставляя или забирая

преступников: по тихой мрачной улочке, неожиданно хорошо освещенной и чистой для

подобного места.

У задней двери управления часто стояла усталая лошадь, запряженная в повозку с

демонстративно зарешеченными окошками. Волк говорил, что для стражи повозки делают

особые, укрепляя каркас и добавляя заговоренные стальные прутья не только на окна, но и

под обшивку. Еще он говорил, что раньше использовались клетки, установленные на

телегах, и был в этом какой-то существенный минус… но дальше я его, как правило, уже

не слушала.

Сегодня лошади не было.

Я пролетела мимо двери, завернула за угол и, с разгона вспрыгнув на узкий

подоконник, забралась по раме на козырек и по стене, цепляясь когтями за выступы и

трещины, доползла до нужного окна. Поскреблась в стекло и через несколько секунд уже

грела отмороженный хвост в кабинете командора.

Мой сбивчивый эмоциональный рассказ он выслушал с невозмутимым видом, потом так же спокойно приказал своему помощнику собирать отряд.