Пурга в ночи

— Груня! — Елена бросилась к ней.

Мандриков строго спросил ее:

— Почему ты о молодом Бириче говоришь? Он же на копях.

— Домой должен прийти, — убежденно сказала Груня. — Струков к нам приходил…

— Когда? — Мандриков почувствовал беспокойство.

— Нынче ночью.

Она рассказала, как к Биричу приходил Струков, и не упомянула об Учватове. Ведь он не имел отношения к Елене.

Слова прислуги Бирича встревожили Мандрикова. Появление Струкова ночью в доме коммерсанта было более чем подозрительно. Мандриков ушел, оставив Елену раздраженной и обиженной.

Он не хочет заботиться о ней, он высмеял ее на глазах у Нины Георгиевны и даже предлагал ей лечить чукчей. Это же издевательство. Той, ведите ли, нравится возиться с грязными туземцами, так и она должна. Нет, не бывать этому. Она не простит Михаилу, заставит его пожалеть о сказанном. Трифон не смел даже взглядом обидеть ее.

Впервые Елена Дмитриевна подумала о бывшем муже с некоторой теплотой. Она вспомнила о словах Груни. Очевидно, Трифон сбежит с копей. Об этом ночью говорили Бирич со Струковым. Вон как Михаил стремительно убежал. За побег с копей могут Трифона расстрелять. От ревкомовцев и Михаила всего можно ожидать, если он посылает ее нянчить чукчей. Елене стало жаль Трифона.

Но не жалость, а желание отомстить Мандрикову за его оскорбительное предложение толкнуло Елену Дмитриевну в амбулаторию, Струков был удивлен, когда открыл дверь и увидел Елену Дмитриевну.

— Ночью были у Павла Георгиевича? Трифон должен сбежать с копей?

— О Трифоне я не знаю, — Струков был поражен, что жена Мандрикова прибежала к нему и что она знает о его посещении Бирича.

— Дура прислуга разболтала, — не слушая Струкова, продолжала Елена. — Михаил… Мандриков арестует Трифона и может его расстрелять. А я не хочу!

Елена Дмитриевна сама не понимала, что делает. Струков сразу оценил надвигающуюся опасность. Он не стал выяснять подробности. Для этого у него не было времени.

— Немедленно возвращайтесь домой! Как вы посмели сюда прийти и выдавать секреты?

— Предупредите Трифона. Я не могу идти к Биричам, чтобы… — От крика Струкова Елена отрезвела. Она поняла, что предала Мандрикова.

Струков, прихватив сумку с лекарствами, быстро зашагал к Биричу. Павел Георгиевич еще был в постели.

— Что произошло? — Бирич был удивлен. — Что случилось?

— Лежите! Вы больны! Вы меня ночью вызывали из-за сильных болей в сердце. Я вам давал капли, а сейчас зашел проведать.

— Да объясните же, что все это значит, — потребовал Бирич.

Струков рассказал.

…Мандриков ожидающе смотрел на членов ревкома. Он только что передал им все, что услышал от Груни.

— Арестовать эту белогвардейскую сволочь! — яростно воскликнул Гринчук. — Обманул он нас.

— Арестовать! — поддержал Август Мартынович. Для него не была большой неожиданностью встреча Струкова с коммерсантом. Он не верил Струкову.

— Сюда его надо, — предложил Булат. — А там будет видно.

Мандриков послал Мохова и Оттыргина за Струковым.

— Дела-а, — протянул Клещин. — То шум на копях, то ночью большевик с коммерсантом нюхается.

— Струков не большевик, — резко сказал Берзин.

Мандриков хотел возразить ему, посоветовать не торопиться с выводами, но промолчал. Он считал себя в чем-то виноватым.

Берзин сказал:

— Сдача оружия прекратилась. — И все поняли, о чем он думает. — Надо, чтобы торговцы дали списки ружей и патронов. Мы должны знать, кто и чем вооружен.

— Прав Август Мартынович, — тихо проговорил Титов. — Сейчас все улыбаются нам, а за спиной, наверное, кулаки трут.

— Правду говоришь, — Мальсагов вытянул вперед руки. — Почему чукчи бежали в одну ночь из поста? Почему? Кто-то сказал им плохое о ревкоме? Кто?

— Мы должны быть готовы ко всему. — Берзин, все еще не оправившись от недавнего кровотечения, говорил, не напрягая голоса. — Мы уедем пятеро. Вас мало останется. Надо поставить часовых на радиостанции.

— Эх, было бы у нас хоть два пулемета! — вздохнул Клещин и вспомнил, как он с Берзиным был в Приморье. — Великая вещь пулемет.

— От кого будешь ими защищаться? — недовольно, сказал Мандриков.

— Всякое может быть — вступился за Клещина Булат. — Всем коммерсантам мы не по вкусу, да я и американцам не верю.

— Лампе смирный, — засмеялся Мальсагов.

— В тихом омуте черти водятся, — напомнил Тиров пословицу.

— Что есть омут, черти? — Волтер не понял Титова. Мандриков ему пояснил.

— А пулеметы можно сделать, — неожиданно заявил Фесенко.

Все повернулись к нему. Игнат видел, что ему не верят.

— Честное слово, можно сделать.

— Из твоей?.. — деловито осведомился Гринчук. — Гороху больше ешь.

Все засмеялись.

— У нас есть десять автоматических ружей «Ремингтон». — Фесенко обиделся, что над ним смеются, но упрямо доказывал свое: — Чего зубы продаете? Можно сделать пулеметы!

— Тише, — попросил Берзин. — Его заинтересовали слова Фесенко. — Говори, Игнат.

Фесенко тряхнул своим чубом.

— Можно из этих ружей пулеметы сделать! Можно, мы с Волтером уже прикидывали. Кажется, получится!

— Если кажется, то перекрестись, — насмешливо посоветовал Гринчук. Он не верил в затею Фесенко.