Пуговицы

Итак, никто не собирался падать мне на грудь и приглашать на запрещенную для смертных территорию.

Я сел на бордюр, стряхивая пепел на ночные фиалки.

Мысль о том, как миссис Маклейн выходит или лучше — выезжает — из этих ворот за покупками и ведет непринужденные разговоры с этим охранником, добавила к моему нынешнему состоянию определенную дозу раздражения.

Подумал, что, когда она выйдет, у меня не будет сил сдержать его и я выскажу то, что давно уже похоронено на дне того шкафа: не лучше ли было выяснить все сразу, а не бежать куда глаза глядят в тот злополучный для нас обоих день?

Спрошу: как она могла так поступить со мной? с матерью? со всем тем, что должно быть потом, — с нашей жизнью, привлекательность которой я, каюсь, тогда так мало понимал?

Сухо и спокойно я объясню ей ошибку и, взяв за руку, как непослушного ребенка, поведу к Елизавете.

Пусть разбираются — мавр свое дело сделал!

Впрочем, не обойду вниманием и того вора этнографа-искусствоведа (который, вероятно, побежит следом, подтягивая свои пижамные штанишки)!

Может, скажу, что его любовная песенка спета и он будет отвечать за нее по всей строгости закона!

…Если честно, я не знал, как поступлю.

И поэтому стряхивал и стряхивал пепел на нежные лиловые головки цветов, которые, несмотря на пренебрежение, продолжали безумно дурманить мою голову удушающим ароматом.

Наконец за воротами послышался шорох гравия.

Я не спешил поднять глаза.

Все во мне заледенело.

Хотя зря я волновался: ко мне приближался молодой человек, на ходу застегивая пуговицы слишком свободного клубного пиджака.

Несмотря на этот респектабельный костюм, на его ногах были шлепанцы, надетые на босу ногу, и брюки-«капри» с седыми залысинами вокруг карманов.

Я медленно поднялся, удивляясь, что картинка моего представления о мистере Маклейне не совпадает с реальным изображением.

Мужчина остановился, внимательно осматривая меня. Несмотря на пренебрежение, которое он пытался изобразить на круглом лице, обрамленном длинными кудрявыми волосами, во всей осанке сквозило нечто второстепенное и неуверенное.

— Я вас слушаю, — произнес молодой человек, проводя рукой по застежке пиджака.

— Вы — Джошуа Маклейн? — с сомнением спросил я.

— Да. Это я, — подтвердил молодой человек и снова проверил, хорошо ли застегнут пиджак.

Я улыбнулся, стрельнул окурком в носок его левого шлепанца, из которого торчали нестриженые и довольно грязные ногти.

— Брэдди Питт! Приятно познакомиться, — сказал я довольно серьезно, вежливо поклонился и продолжил: — А сейчас подойдет Анджелина Джоли — она как раз отлучилась купить для нашей вечеринки пакетик «Мивины»… Вы любите «Мивину»?

Молодой человек заморгал и весьма некстати шмыгнул носом.

А я воздал хвалу Тонино Бенаквисто с его «Сагой», в которой тот изложил теорию нестандартных решений: чем абсурднее объяснение, тем лучше клюют на него те, кого тебе необходимо сбить с толку.

Итак, молодой человек с интересом взглянул за мою спину в ожидании, не маячит ли за ней фигура Анджелины Джоли.

Я медленно (очень медленно для той ярости, которая уже бушевала во мне на всю катушку!) развернулся — и резко (особенно резко!) нанес удар правой в его растерянную физиономию.

Через мгновение мы уже катались по клумбе, поднимая фейерверки вырванных с корешками ночных фиалок.

А еще через некоторое время я увидел над собой фигуру в полицейской форме.

И это был уже не маскарад…

* * *

…Было шесть или семь часов утра, когда мимо клетки, в которой я провел бессонную ночь, прошла нахмуренная делегация моих спасителей: Лиза, Дезмонд и Мигель.

Они направлялись к столу дежурного.

Их лица излучали суровость.

— Прекрасно! — сказала Лиза, приостанавливаясь у клетки. — Ночь за решеткой — это в твоем стиле!

Я виновато улыбнулся.

Она прошла мимо, а я подмигнул соседу по смежной камере: сейчас нас вытянут отсюда! Пол растерянно пожал плечами, мол, влияние моих друзей не должно распространяться на него. Но я сделал ему знак «Ок! Не сомневайся, всю вину беру на себя».

У Пола была подбита челюсть, у меня под глазом светился фиолетовый синяк.

Всю ночь, не учитывая времени, которое было потрачено с сержантом Маркусом Дрейком на составление протокола, мы провели в тихой беседе, выясняя все недоразумения нашей встречи.

До того как знаменитый сержант Дрейк взялся выяснять наши имена, Пол хмурился, потирая челюсть, и упорно пытался доказать, что я имею дело с «мистером Маклейном».

Но как только мы оказались друг напротив друга перед столом полицейского, мой законопослушный противник изложил всю правду. Она заключалась в том, что он, Пол Стайер, тридцати лет, уроженец штата Кентукки, работает садовником на вилле профессора Калифорнийского университета мистера Джошуа Маклейна, который сейчас в командировке. Я сообщил все данные о себе.

Но суть конфликта осталась для сержанта Маркуса Дрейка непонятной.

Ведь ни я, ни садовник не могли объяснить наверное, из-за чего началась драка.

О том, что Пол решил выдать себя за хозяина, я промолчал, ведь видел, что для него это обстоятельство окажется роковым.