Пугачев

Так или иначе, Пугачев поскакал в Берду, взяв с собой яицких казаков Ивана Почиталина, Василия Коновалова, Григория Бородина и своего шурина Егора Кузнецова. Чугуевские казаки из голицынского отряда бросились в погоню за беглецами, но так как у Пугачева и его «товарыщей» «кони были самые хорошие», догнать их не удалось. Бой же в Татищевой закончился тяжелым поражением повстанцев. В самой крепости и при отступлении погибло 2495 пугачевцев и более трех тысяч попало в плен, в том числе много раненых, артиллерия досталась противнику. Голицын потерял, по разным данным, от 141 до 153 человек убитыми и от 304 до 516 ранеными[518]. Конечно, Голицын в рапортах мог несколько преувеличить потери бунтовщиков, однако едва ли в десятки раз. В любом случае потери восставших и правительственных войск были несоизмеримы — сказывалось огромное преимущество последних в вооружении, тактике, опыте, военной организации[519]. Тем не менее даже Голицын был вынужден отдать должное противнику. 22 марта он рапортовал А. И. Бибикову: «…дело столь важно было, что я не ожидал таковой дерзости и распоряжения от таковых непросвещенных людей в военном ремесле, как есть сии побежденные бунтовщики»[520]. Эта похвала из уст опытного вояки, имевшего опыт сражений с армией Фридриха Великого, самой лучшей в тогдашней Европе, дорогого стоит.

Итак, повстанческое войско было разбито, Овчинников с тремя сотнями казаков отступил к Нижнеозерной крепости, а позже ушел в Илецкий городок; остальные уцелевшие бросились бежать степью по направлению к Переволоцкой крепости[521]. Пугачев, еще раньше покинувший Татищеву, прибыл в Берду 22 марта под вечер. Как вспоминал находившийся в то время в Берде Хлопуша, предводитель повстанцев приказал «солдат и крестьян с караула сменить, а на их места поставить яицких казаков». Народ недоумевал:

— Что это за чудо, что сменяют с караулу не вовремя?

Крестьяне и солдаты просили своих командиров, «в том числе и ево, Хлопушу», разобраться. Хлопуша решил разыскать Шигаева, но войдя «в дежурную», нашел там лишь писаря Васильева. Тот был сильно недоволен расспросами:

— Что вам за нужда, знал бы свое дело и лежал на своем месте.

Тогда Хлопуша пошел к Творогову. По пути он увидел, что яицкие и илецкие казаки «укладываются по возам» — готовятся к отъезду, а потому, придя к Творогову, спросил, что это значит.

Тот объяснил, что, мол, эти казаки приезжали за хлебом, а теперь собираются домой, а он отпускает с ними свою жену. Думается, это вранье не развеяло недоумение, а, напротив, усилило его. Лишь на следующее утро Хлопуша узнал истинную причину смены караулов и казачьих сборов[522].

Замена в критический момент солдатско-крестьянских караулов на казачьи показывает, как «высоко» «крестьянский царь» ценил своих мужиков. Об этом же свидетельствует и то, что на следующий день, покидая Берду с отборными войсками, Пугачев приказал остальной «толпе», состоявшей большей частью из крестьян, «чтоб оне убирались, кто куда хочет». В передаче Хлопуши приказание повстанческих властей командирам звучало следующим образом: «…подите и скажите, чтоб все доброконные с нами были готовы, а пехота чтоб шла куда хочет»[523]. Любопытно, что даже В. В. Мавродин, называвший пугачевщину, как и другие советские ученые, крестьянской войной, считал, что в оставлении Пугачевым своих «мужиков» на произвол судьбы «сказалась оценка крестьянина казаком»[524]. Кстати, в фольклоре уральских (переименованных из яицких) казаков также отразилось пренебрежительное отношение к мужику. Одно казачье предание повествовало, что «Петр Федорович» собрал большую рать, «да все из крестьян — что толку-то? С такою ратью ничего не поделаешь, хоть бы и совсем ее не было». В другом месте говорилось: «Знамо, расейский народ не воин; расейский народ просто баран, больше ничего»[525]. В то же время в той обстановке решение бросить мужиков было единственно верным. «Пугачев понимал, — пишет Мавродин, — что после поражения под Татищевой крепостью правительственные войска попытаются замкнуть кольцо вокруг Берды. Надо было спешить. Увести всё свое большое войско из-под Оренбурга он не мог. Огромное большинство его бойцов составляли пешие — крестьяне, заводские и пр., а уйти от окружения могла только подвижная конница, т. е. в первую очередь казаки»[526]. (Интересно, что во время восстания под предводительством Разина казаки также бросили крестьян после поражения под Симбирском осенью 1670 года[527].) Справедливости ради нужно сказать, что некоторых крестьян Пугачев всё же взял с собой, но чем была обусловлена подобная милость, неизвестно[528].