Пугачев Победитель

начиналось жестокое смущение Скрывать и дальше происходящее от самозванца было уже невозможно. По моему настоянию бывший при самозванце как бы канцлером Мышкин-Мышецкий, человек образованный и острого ума, собирался предупредить мятежника о происходящем, но откладывал со дня на день. В ночь на 26 февраля Творогов, видимо, весьма испуганный, вломился в отведенную мне при дворце квартиру и, едва дав мне одеться, потащил меня п апартаменты, где проживал величайший злодей мссх времен и народов, дерзновенно объявивший себя Императором Всероссийским. Когда я пришел туда с упомянутым Твороговым, Пугачев, который от испу- | л еле держался на ногах и казался почти обезумевшим, спросил меня, что такое с лежавшей в двухжильной постели полунагой женщиной, бывшей без сознания. Осторожно осмотрев женщину и обнаружив на ее теле распухшие железы и красные пятна, | ответил, что по всей вероятности женщина больна чумой. Тогда он, испугавшись еще больше, спросил, не передастся ли ужасная и неизлечимая болезнь и ему, принимая во внимание, что он с шести часов вечера и до моего прихода спал с больной на одной постели и даже имел с ней плотские сношения, не обратив внимания на ее жалобы, что она уже третий день чувствует боли в паху и подмышками. Я счел необходимым ответить, что считаю и его зараженным чумой, и добавил, что чума давно забралась в Кремль. Тогда он упал на пол, выл, ползал по полу, клал со слезами поклоны перед иконами, бил себя в грудь, потом вскочил и закричал: «Лошадей! Бежим! Часу здесь не останусь!» Тут же, при мне, мятежник, называвший себя Мышкиным-Мышецким, уговаривал самозванного императора, указывая ему на опасные последствия его бегства из столицы: «Москву потеряешь — все потеряешь! — говорил он.— И все одно не спасешься!» Однако злодей затыкал себе уши и ничего не хогел слушать. Он выбежал из

16 Пугачев-победительопочивальни, где леясала женщина, и около часа простоял на крыльце, ожидая, когда подадут сани. Весть о его отъезде разнеслась по дворцу, и там водворилось общее смятение. Мятежники наскоро грабили помещение, унося все ценное. Моя квартира, также как и квартира лже-канцлера, подверглась ограблению. Однако самозванец запретил своим приближенным брать тяжелую поклажу, и многие вещи были тут же на дворе выброшены из саней. Около четырех часов утра сам злодей со всеми своими приближенными выехал из Кремля. Тогда началось бегство и других кремлевских обитателей. Оставленная на произвол судьбы злодеями женщина, придя в сознание, утром выползла из спальни. Я хотел оказать ей по долгу христианина помощь, но один из бродивших по дворцу пьяных солдат добил ее выстрелом в нижнюю часть живота и ударами штыком в грудь, а потом снял с зараженного трупа алмазное ожерелье. Утром общее смятение еще усилилось, и многие были убиты. После полудня стража растворила ворота и впустила в Кремль москвичей. Бывшие в Кремле и пришедшие из города люди братались и, целуя друг друга, возглашали: «Наконец-то мы избавились от злодейского господства! Теперь все будет хорошо!»

Однако надежды их не оправдались. По воле господней ужасное поветрие продолжало губить население еще несколько недель, а шайки разбойников творили всякие злодеяния. Настоящий порядок был восстановлен только с приходом в Москву великого государственного мужа Его Сиятельства графа Григория Орлова. Общее число жертв от поветрия и от жестокой гражданской распри определить трудно, ибо никто не заботился об этом. По моему мнению, вымерло свыше двадцати тысяч, а убитых было не меньше десяти тысяч. Кроме того, многие покинули добровольно злосчастный город. Целые улицы обезлюдели. Я много размышлял по этому поводу, и исходя из Священного

Писания, полагаю, что наказание сие справедливое, господом всему нашему народу за его жесткость и буйное возмущение против законной власти».

* *

Нам надлежало бы следовать за «анпиратором» и его скитаниях, затянувшихся, как отмечено Исто- риоП, до 14 сентября того же года, то есть свыше семи mi < лцев, и закончившихся в Яицком городке. Но раньше, чем говорить об этом, не мешает рассказать о событи-

разыгравшихся еще в самом начале того страшного года в маленьком городке Ракшаны, в пределах М илдаво-Валашского господарства.

Чима того года, необычайно суровая и многоснеж- ii i i в Великороссии и северной части Малороссии, Пыла отменно теплой за Днестром и за Прутом. В об- 1.1- I и Бухареста за всю зиму снег выпал только три или четыре раза, но не удержался из-за тотчас наступившей оттепели и дождей. Тучная почва этого | рая превратилась в подобие 1убки, напитанной до отказа водой. Местность же близ городка Ракшаны, но дороге от Бухареста на Яссы еще с осени уподоби- м и с I. огромному болоту. В этой местности, полупившей по I асе от русских прозвище Гнилое поле, была рас- I'лртирована некогда великая и грозная, прославив-

а л себя блестящими подвигами в Турции Российская армия или, вернее сказать, то, что ,от этой армии уцелело.