Птица не упадет

— Да, мимоходом, — признался Марк. Фарфорово-голубые глаза вдруг распахнулись, и девушка рукой в перчатке прикрыла рот.

— Вы тот самый… — Она радостно пискнула и сказала, подражая ему: — «Как только вы скажете „пожалуйста“!»

Буря Кортни не обернулась, все внимание обратив на отца, но Марк видел, как покраснели ее маленькие великолепные уши; она мотнула головой, но на этот раз сердито и воинственно.

— Думаю, пора забыть об этом, — сказал Марк.

— Забыть? — переспросила Ирена. — Я никогда этого не забуду. Классический ответ.

Она наклонилась и смело положила руку на локоть Марка. В этот миг Буря не удержалась, повернулась в седле и хотела что-то сказать Ирене, но увидела ее руку на руке Марка.

На мгновение ее лицо стало яростным, темно-голубые глаза вспыхнули, как будто в них промелькнула электрическая искра. Ирена бесстрашно встретила ее взгляд, округлив глаза и придав им наивное, безыскусное выражение; она сознательно, с вызовом задержала руку на руке Марка и даже чуть сжала ее.

Девушки мгновенно поняли друг друга. Они играли в такие игры и раньше, но на сей раз Ирена почуяла, что у нее необыкновенно сильная позиция. Она никогда не видела у Бури такой быстрой и злой реакции, а ведь они хорошо знали друг друга. Мисси Буря в ее тисках, и она будет сжимать и сжимать их.

Ирена развернула коня, чтобы коленом коснуться Марка, и при этом сознательно смотрела только на него.

— Я не сознавала, что вы такой высокий, — сказала она. — Какой у вас рост?

— Шесть и два.

Марк лишь смутно сознавал, что происходит нечто таинственное, сулящее ему много неловких моментов.

— О, думаю, рост способствует мужественности.

Буря тем временем весело смеялась с отцом, одновременно стараясь прислушиваться к разговору за своей спиной.

Она очень сердилась и до боли стискивала хлыст. Буря не совсем понимала, что ее так злит, но ей хотелось стегнуть по глупому улыбающемуся лицу Ирены.

Конечно, дело не в том, что она что-то испытывает к Марку Андерсу. В конце концов, он всего лишь наемный служащий в Эмойени. Пусть бы выставлял себя идиотом перед Иреной Личарс, в другое время Буря даже не взглянула бы в их сторону. Просто есть вещи, которые нужно уважать: ее положение, достоинство ее отца, всей их семьи. Ее оскорбляет, что Ирена Личарс, гостья в доме, может так запросто флиртовать, так откровенно вести Марка Андерса по протоптанной дорожке к своей… Буря не стала продолжать мысль, но живо представила бледное, обманчиво хрупкое тело Ирены, нагое и расслабленное, и Марка, готового… Новый приступ гнева заставил ее покачнуться в седле, она уронила хлыст и быстро повернулась.

— О Марк, я уронила хлыст. Не подадите?

Марк оторопел не только от этого обращения, но и от ослепительной улыбки и теплого голоса Бури.

В спешке он едва не свалился с седла, а когда протянул девушке хлыст, она благодарно улыбнулась и спросила:

— Марк, вы не поможете мне надписать мои ящики? Всего через несколько дней мы едем в Кейптаун.

— Я тоже жду этого, — согласилась Ирена, снова подводя свою лошадь к коню Марка, и Буря ласково ей улыбнулась.

— Будет забавно, — согласилась она. — Мне нравится Кейптаун.

— Замечательно весело.

Ирена рассмеялась, и Буря горько пожалела о том, что сама пригласила Ирену прожить четыре месяца в их доме в Кейптауне. Но прежде чем она нашла достойный ответ, Ирена наклонилась к Марку:

— Ну, поехали? — и повернула свою кобылу.

— Куда вы? — спросила Буря.

— Марк проводит меня к реке и покажет место, где переправился Дик Кинг, чтобы привести королевские войска из Грэмстоуна.

— Ирена, дорогая, — Буря коснулась глаз концом своего шарфа. — Кажется, мне что-то попало в глаз. Не посмотришь? Нет, Марк, не ждите нас. Поезжайте вперед с генералом. Я знаю, вы все еще ему нужны.

И она повернула головку к Ирене в ожидании помощи.

Марк с облегчением поскакал за генералом, а Ирена медовым голосом сказала:

— Дорогая, у тебя в глазу ничего нет, разве что капелька наивности.

— Гадина, — прошипела Буря.

— Дорогая, не понимаю, о чем ты.

* * *

«Дуноттарский замок», сотрясаемый работой двигателей, шел по освещенному звездами морю, словно вырезанному из обсидиана; каждая волна двигалась с таким тяжеловесным достоинством, что казалась твердой и неподвижной.

И только когда корабль поворачивал острый нос наперерез волнам, они покрывались белой пеной и с шумом прокатывались вдоль быстро несущегося корпуса.

Генерал остановился и посмотрел на юг, где в небе среди множества путеводных звезд горел большой крест и потрясал мечом Орион.

— Вот таким должно быть небо, — одобрительно сказал он. — Я никак не мог привыкнуть к северному. Как будто вселенная распалась, и великий порядок в природе сменился анархией.

Они подошли к поручню и остановились, глядя на восходящую из темного моря луну, которая как раз появилась над горизонтом. Генерал достал из кармана жилета золотые часы с крышкой и хмыкнул.

— Двадцать одна минута первого. Луна сегодня пунктуальна.

Марк улыбнулся этой небольшой шутке. Однако он знал, что генерал ежедневно заглядывает в календарь, справляясь о времени восхода солнца и луны и о лунных фазах.