Птенчик

Их семья лишилась заработка и честного имени, когда «журналистские стервятники» вынесли на первую полосу разоблачающую новость: Монретти занимаются вином для отвода глаз, их основной источник дохода – от оборота наркотиков. По словам деда, который тогда был в возрасте Риккардо, его ужаснуло не то, что имя их семьи опозорили в газете, а то, что новость оказалась правдой. Его мать (прабабка Риккардо) даже не стала отрицать, что торгует запрещёнными веществами, которые её покупатели называют «сладостями». Она избежала тюрьмы только благодаря прочным связям: ей покровительствовала мафия, хотя Монретти не относились ни к одному клану. Они заткнули рты журналистам и договорились с местными властями, но их «грязные купюры» не обелили репутацию семьи. Монретти покончили с наркотиками, остановили производство вина и жили на деньги, которые накопили, пока сотрудничали с криминальным миром.

Через два года новость уже из другой газеты привела к самоубийству старшего брата деда. Двадцатидвухлетний юноша застрелился, узнав, что незнакомец, чей изуродованный труп опубликовали на первой странице, был их отцом. Этот мужчина заявился на свадьбу их средней сестры, повздорил с их матерью, и вечером Маурицио – так звали брата деда – застрелил его у домика, который тот снимал. Он осуществил пожелание матери: прогоняя незнакомца из их дома, она прокляла его и попросила для него смерти. А утром следующего дня она рассказала, что убитый был им всем троим отцом. Маурицио, боготворивший отца, которого никогда не видел, застрелился в кабинете матери.

«Мутная история, – прохрипел дед, развалившись в кресле. – Её связи с мафией, в которую она не входила, отношения с нашим папашей, который появлялся раз в пару лет, заделывал ей нового ребёнка и исчезал. Жаль, что после смерти Маурицио она прожила всего год: видимо, скончалась от тоски. Но не по первенцу, а по бывшему любовнику. У меня осталось к ней слишком много вопросов. Запомни, – дед сжал плечо Риккардо, – Наркотики – зло. Убийство и воровство – зло. Всё, что причиняет страдания другим людям, – зло. Ты запомнил?» «Да, дедушка». «Хорошо, – дед открыл газету. – Ненавижу газеты. И ноябри ненавижу. Вся потери в моей жизни случались именно в ноябре».

Риккардо шлёпал по мокрой дороге Центральной улицы. Холодный ветер, загнавший жителей к телевизорам, кусался и бил по щекам. Вспомнив, что Моранди признали виновным в убийстве в ноябре семьдесят четвёртого, Риккардо подумал, что тоже ненавидит ноябри.

Он остановился перед дверью «Крабового утёса». Доносившийся из закусочной весёлый шум сливался с призывами Элвиса «любить его» [2].

Риккардо планировал извиниться перед Игорем за идиотскую шутку Карлы и ненадолго остаться на празднике, но несколько коротких фраз брошенных отцом испортили настроение и сократили план до одного – первого – пункта. Риккардо укрепился в мысли, что никто и нигде его не ждёт.

Он ворвался в «Крабовый утёс», как врывались крутые «взрослые парни», когда спешили, и, подражая их уверенной походке, с важным лицом протиснулся сквозь кучку десятилеток к барной стойке.

– Добро по…Это ты, – Игорь высунулся из-под стойки и вновь под ней исчез.

Риккардо взобрался на стул.

– Привет.

– Извини, сегодня не работаем, – сказал Игорь. Его поварской колпак поплавком перемещался за стойкой.

– У вас праздник, я знаю. Твой брат Джон сказал…Я пришёл извиниться.

– Перед кем?

– Перед тобой. За ту глупую шутку, о которой тебе рассказала Далия.

Игорь выпрямился.

– Она не говорила. Карла растрепала по всей школе, что придумала шутку, от которой ты хохотал как безумный. Озвучить её она тоже не забыла.

Риккардо ужаснулся.

– Я не хохотал как безумный!

– Дурацкая шутка.

– Да. Извини.

– Но я не обижаюсь.

Риккардо кивнул и встал.

Игорь перегнулся через стойку и схватил Риккардо за локоть.

– Ты должен мне историю.

– Какую историю? – не понял он.

– Как ты убегал от собаки Молли Верберг. За тобой должок, помнишь?

В памяти Риккардо всплыл день, когда они сидели в «Крабовом утёсе» и делились друг с другом историями. Риккардо слушал рассказы Игоря и Далии, но, постеснявшись, не проронил ни слова в ответ. Он сказал, что расскажет свою историю в другой раз.

– И я хочу получить его сейчас, – Игорь потянул Риккардо на себя.

Риккардо залез на стул.

– Она скучная.

– Рассказывай, – Игорь навалился на стойку и подпёр подбородок рукой.

– В общем, собака Молли…

Сначала Риккардо говорил тихо, сбивался, но, заметив искренний интерес Игоря, осмелел и даже вставил в рассказ пару шуток, от которых у Игоря брызнули слёзы из глаз. Такая реакция раззадорила Риккардо, и он превратил свою историю почти в комедийную сценку: играл не только словами, но и мимикой, чем окончательно добил Игоря, сползшего под стойку.

– Остановись, или я умру от смеха, – простонал он, сняв поварской колпак. Игорь вытер им красное лицо, переглянулся с не менее раскрасневшимся Риккардо, и они захохотали вместе.

– Я не договорил!