Птенчик

В воображении маленького Риккардо смерть была добрым другом, старым товарищем: она не желала человеку зла и уводила его как приятель, – как один мальчишка подзывает другого, чтобы поделиться с ним секретом – тот покидает компанию на минуту, приобщается к тайне и возвращается к друзьям.

Смерть тоже делится секретами, просто минута, проведённая с ней, не измеряется в человеческом времени.

По гравийной дорожке три года назад Моранди провела не смерть, а доктор Норвелл в сопровождении двух полицейских. Они не рассказывали ему сказки и не говорили о будущем, а место, в котором он проведёт свою вечность, не нуждалось в описании. Риккардо хотел верить, что доктор Норвелл придерживал Моранди за плечо, как нарисованная смерть придерживала человека, хотя понимал, что психиатр – не добрый друг и не старый товарищ, и в мыслях заменял образ Норвелла смертью.

Риккардо ужаснулся своих детских фантазий: тогда он не осознавал, что минута Моранди, проведённая со смертью, равна остатку жизни самого Риккардо.

Он отпустил руль и велосипед ударился о землю: смирение, посеянное отцом, отступало.

– Ты пойдёшь со мной?

Далия обернулась.

– Если ты хочешь.

– Я хочу.

Она уложила «каракатицу» рядом со «швинном».

– Я не знаю, пустят нас или нет, но…

– Мы попробуем, – твёрдо сказал Риккардо и зашагал к лестнице.

На первом приёме он спросил у Норвелла, почему на территории лечебницы нет ворот. Норвелл пошутил, что тем, кто находится в ней, некуда бежать, и, спохватившись, пояснил: пациенты не бродят по лечебнице без присмотра. Риккардо же расценил его пояснение как оправдание: им некуда бежать, потому что больше их нигде не ждут.

Он застыл перед массивной деревянной дверью и уставился на табличку, которая гласила: «Дальше бога нет».

– Готов? – Далия нервничала.

– Нет, – ответил Риккардо и дёрнул дверь.

Дверь отворилась с протяжным звуком, какой издал бы расстроенный орга́н, и лёгкие наполнились спёртым воздухом, вобравшим в себя запахи пота, медикаментов и табака. Снаружи лечебница выглядела красиво и аккуратно, словно была закрытым клубом для богачей, но внутри Риккардо и Далию встретил длинный коридор и прилипшие к обшарпанным стенам двери с квадратными смотровыми окошками, откуда вырывались вой, плач и крики.

По коридору носились два молодых санитара: они заглядывали в окошки и ругали шумных пациентов, угрожая им шприцами, которые доставали из кармана. Некоторые успокаивались при виде иглы, иные – верещали громче прежнего, и тогда санитары менялись окошками и повторяли действие.

Неподалёку от входа за широким столом сидела старая женщина в белом халате. Одной рукой она перебирала толстенные папки, а в другой держала пинцет, в котором зажимала дымящуюся сигарету.

Риккардо и Далия подошли к столу.

– Кто такие? – спросила она и выпустила дым в лицо Далии. Далия закашлялась.

Риккардо узнал женщину. Её звали Анита и она работала медсестрой в лечебнице.

Эта была серьёзная женщина, чьё лицо походило на стопку сухой бумаги, важная, достойная – с прямой спиной и подкрашенными красной помадой губами – она курила без перерыва и держала сигарету исключительно хирургическим пинцетом, чтобы её руки не пропахли табаком; она утверждала, что женщина всегда должна оставаться женщиной – гордой, привлекательной, даже если похожа на жабье отребье, а её возраст близок к году сотворения мира. Тем, кто встречался с ней впервые, она говорила, что её долголетие связано со злостью, живущей внутри неё, и сетовала, что не отучилась на хирурга: «Втыкала бы сейчас в мерзких людишек иголочки как колдуны в куклы Вуду и не знала бы, что такое стресс». Анита не улыбалась, лишь щурилась, когда затягивалась любимым «Лаки Страйк».

– Мы хотим узнать про одного пациента, – сказала Далия.

– Что вы хотите узнать? Во сколько он сегодня покушал и во сколько покакал? – съязвила Анита.

Далия оторопела.

– Милочка, – Анита навалилась на стол, – мы не разглашаем информацию о пациентах. Запрещено. Понимаешь? – она постучала пальцем по голове.

– Но увидеть его можно?

– Все посещения только по согласованию с лечащим врачом.

Далия наклонилась к Риккардо и прошептала:

– Ты знаешь, кто его лечащий врач?

Анита присвистнула.

– Тут один лечащий врач на всех. В маленьких городках, знаешь ли, психиатры не плодятся как грибы после дождя. Так что у него, – она указала на Риккардо, – и у его брата лечащий врач один. Я знаю, кто ты, – прищурившись, Анита затянулась сигаретой, – и я знаю, к кому ты пришёл, – Риккардо сглотнул. – Эй, «призрачный детектив»! – она схватила за локоть пробегавшего мимо санитара. – Сходи за Джеймсом. Скажи, что к нему пришёл его пациент, – санитар кивнул и скрылся в глубине коридора.

Анита сделала три коротких затяжки подряд, достала из-под стола банку, сняла крышку и занесла над банкой пинцет: в жёлто-коричневой жидкости плавали спички и окурки. Стальные пластинки пинцета разошлись и в банку плюхнулся новый окурок.

– Разве в лечебнице не запрещено курить? – скривилась Далия.

Анита переместила банку в сторону.

– Кому запрещено, тот пусть не курит.