Пташка

Фиргалл вёл себя отчуждённо, не пытаясь заговорить или как-то приободрить свою подопечную, всецело сосредоточившись на дороге, но Гнеда чувствовала себя спокойно возле него. Он был подобен выпущенной стреле, мчащейся к своей цели, и девушка отчего-то не сомневалась, что промаха не будет.

Трудно сказать, сколько прошло, мерная тряска убаюкивала, притупляя чувства, и, должно быть, Гнеда задремала. Она пришла в себя оттого, что Фиргалл, свесившись со своего седла, легонько потряхивал её за плечи.

– Не спи, мы почти на месте. – Его голос звучал мягче, чем прежде, а глаза глядели уже не так сурово. Быстрым движением он скинул с плеч свой плащ и обернул его вокруг Гнеды. – Замёрзнешь.

Девушка огляделась. Тропа сузилась, будто уклоняясь от нежеланных объятий деревьев, жадно протягивавших к ней со всех сторон свои ветви. Рассветало, и ненастное утро кутало деревья сизым покровом тумана. Гнеде и вправду стало зябко, начинало моросить.

Вдруг Фиргалл резко осадил лошадь. Впереди среди чащи замаячила смутная тень, послышался глухой топот копыт. Сон сразу слетел с Гнеды, когда она увидела, как её спутник схватился за ножны, но через мгновение плечи его опустились, и он повернулся к девушке:

– Свои!

К ним подъехал всадник. Это был нестарый человек с озабоченным лицом. Он поклонился Фиргаллу, обнажив не по возрасту седую голову, и начал что-то торопливо говорить ему вполголоса. Гнеда хмуро разглядывала его потрёпанное кожаное налучье36, привешенное у левого бока.

– Всё обошлось, мы прибыли, видишь? – словно утешая его, сказал Фиргалл. – Разведай, нет ли за нами следа.

Человек покорно кивнул и тронул коня. Проезжая мимо девушки, он быстро посмотрел ей в глаза, но тут же поспешно отвёл взгляд.

Они отправились дальше и вскоре выехали к избушке, затерянной среди мрачного ельника. Не успели спутники остановиться, как к ним выбежал крепкий высокий юноша.

– Господин! Хвала небесам! – воскликнул он, беря коня Фиргалла под уздцы. – Мы уже отчая…

– Будет, будет, Хотьша, – оборвал его тот. – Помоги лучше нашей гостье, – приказал он.

Хотьша расторопно привязал повод к тыну и метнулся к Гнеде, чтобы снять её с седла. Девушка почувствовала небывалое облегчение, наконец, оказавшись на земле. Человек Фиргалла показал ей, где можно было умыться и оправиться с дороги, а сам занялся лошадьми. Освежившись и согнав остатки дремоты, Гнеда нашла своего спутника в доме, где для них уже был собран завтрак.

– Ешь, – отрывисто велел он.

– Где мы? – спросила девушка, опускаясь на лавку и не думая притрагиваться к пище.

– Мой дозор. Тут сидят верные люди. Собирают вести, выполняют поручения. Здесь мы можем передохнуть и поговорить.

– Господин, ты расскажешь мне? – глаза Гнеды лихорадочно блеснули.

Фиргалл кивнул. Он глубоко вздохнул, собираясь с мыслями, и начал.

9. Родители.

– Это нелёгкий для меня разговор. Но, что ж, ты долго этого ждала.

Пятнадцать лет назад я постучал в двери Вежи, хранителем которой был Домомысл, человек, ставший твоим опекуном. К той поре твоих родителей уже не было в живых. Пятнадцать лет назад в этих землях случилась то, что люди Залесья назвали замятней. И твой род оказался в самой её середине.

Знаешь ли ты о том, как Войгнев, нынешний князь, сделался правителем вашей земли? Он убил предыдущего князя, Яромира, и замучил в заточении его жену, прекрасную Этайн, не добившись её любви. Так их единственное дитя осталось круглой сиротой. Войгнев осиротил тебя, Гнеда. Ты – дочь Яромира и Этайн, последняя из рода Бориветричей.

Фиргалл молча смотрел на окаменевшую девушку, давая ей время осознать услышанное.

Несколько мгновений Гнеда не могла не только вымолвить ни слова, но и дышать, и лишь когда перед глазами начали летать белёсые искры, девушка, опомнившись, сделала несколько лихорадочных вдохов, так что на глазах выступили слёзы. Сид продолжал бесстрастно взирать на неё, сложив на груди руки.

– Как я оказалась у тебя, господин? Кто ты? – тихо спросила Гнеда, когда почувствовала, что снова может говорить.

– Не зови меня господином. Мы с тобой оба княжьи отпрыски. Мы равны.

Фиргалл отвёл от неё помрачневшие глаза.

– Я любил твою мать, – наконец промолвил он. – Этайн, как и я, принадлежала народу сидов. Я веду род из северной ветви, Этайн происходила из южной. В знак дружбы между нашими домами отец мой, князь Дрогеды, отдал меня на воспитание в Ардглас, столицу южных земель, ко двору князя Аэда, отца Этайн. Аэд любил меня как собственного сына и всегда прочил в супруги Этайн, но судьба распорядилась иначе. Злой рок занёс ладью Северянина в наши моря и он, будущий князь Залесья, увёз в свою страну сердце твоей матери. Спустя несколько месяцев Яромир прислал посольство со сватами, и вскоре Этайн и Ингвар стали мужем и женой, а затем и княгиней и князем.

– Ингвар?

– В роду твоего отца было принято давать два имени, одно – залесское, другое – свеннское, употреблявшееся в домашнем кругу. Так потомки Бориветра отдавали дань своей северной родине. Я расскажу тебе в своё время о твоих предках и родичах.

Гнеда быстро кивнула, и Фиргалл продолжил.