Псы Вавилона

— По вашей концепции получается нечто вроде Вавилона. Рабский труд и смешение языков. А Соцгород — Вавилонская башня... А башня, как известно...

Но дядя Костя не успел закончить свою мысль. Дверь с шумом распахнулась, и на пороге возник милиционер Хохлов.

— Ну вот, дождались, — без особого испуга сказал дядя Костя. — Вавилоняне, они же халдеи, тут как тут...

— Гуляете, — вместо приветствия сказал милиционер.

— Имеем право, согласно конституции, — отозвался Фужеров.

— И неплохо, я смотрю, гуляете, — с уважением заметил Хохлов, разглядывая богатый стол. — Может, позволите присесть?

— Табурет в сенях, — спокойно сообщил дядя Костя.

— Мы люди не гордые, — сказал милиционер, — сами принесем, сами присядем. — Он опустился на табурет, явственно затрещавший под ним. — По какому случаю пируете?

— Отмечаем трудовые отпуска, — сообщил Фужеров.

— Законный повод. А откуда такое великолепие? Вроде в нарпите подобной шамовки не купишь.

— Так то в нарпите, а в торгсине пожалуйста, — отозвался дядя Костя.

— Богатые люди! Уважаю, хотя и не приветствую. Может, угостите по случаю знакомства?

—Мы в знакомые не набиваемся, — хмыкнул дядя Костя. — Да и вы, наверное, при исполнении.

— Ради такого случая нарушу инструкцию. — Хохлов потянулся к полупустой бутылке водки. Дядя Костя молча подвинул стражу порядка стакан.

— Ну, будем знакомы! — громко сказал милиционер, одним глотком выдул водку и взял заскорузлыми пальцами кусочек сыра.

— Вас как величать, уважаемый? — спросил дядя Костя.

— Кузьмой Ивановичем.

— Очень приятно. Так зачем пожаловали, Кузьма Иванович? Неужто проверять, чем мы питаемся? Так на то есть домком... поселком... черт его знает, кто еще.

— Да боже упаси! Я по другому вопросу. Вы, говорят, с нечистой силой знаетесь? — обратился он к помалкивавшему до сей поры Фужерову.

— Чего?! — вытаращил тот глаза.

— Весь Шанхай гутарит.

— Да как же вы, представитель власти, наверное, коммунист, можете предполагать такое?! — скрывая иронию за нарочитой серьезностью, спросил дядя Костя.

— Вы, товарищ дорогой, спасибо вам, конечно, за угощение, насмешки строить не могите. И про вас нам тоже кой-чего известно. Так что сидите и не рыпайтесь. Разговор пойдет серьезный. Так знаетесь или не знаетесь? — вновь обратился милиционер к Фужерову.

— Я, собственно, не понимаю...

— В поселке толкуют: имеется, мол, питерский барин высланный, он в колдовстве дюже разбирается. Вот я и спрашиваю: так это или не так?

— А что случилось?

— Нет, вы мне толком ответьте.

— Да как сказать... Ну, допустим, немного понимаю. Только не в колдовстве, а в мистике... Сюда же, собственно, можно отнести колдовство.

— А вот я не понимаю, — вновь встрял дядя Костя, — зачем Кузьма Иванович нам голову морочит. А вам, куманек, стыдно на себя наговаривать. Какое колдовство может быть в советское время да еще в социалистическом городе?! Что за вздор! Если пришли нас проверять, проверяйте. И вообще, говорите по делу!

— Я и толкую по делу. Тут вот какая история, — не обращая внимания на гнев дяди Кости, спокойно продолжал Хохлов. — С мальчишкой этим... Скворцовым.

— Который умер? — спросил Фужеров.

— Вот-вот. Ходит он по ночам...

— К кому ходит? — изумленно вытаращился Фужеров.

— К родне своей... Люди видели...

— А вы сами?

— Я — нет. Но ведь говорят.

— Кто говорит?! Бабки полоумные! — опять вступил дядя Костя. — Вы, товарищ милиционер, в какое время живете? На дворе вторая пятилетка. В двух шагах дает металл стране промышленный гигант, а вы утверждаете, что покойники по дворам шастают. Да в своем ли вы уме?!

— Молчать, гада контрреволюционная!!! — заорал Хохлов и так треснул кулаком по столу, что стоявшая на нем посуда подпрыгнула, а одна тарелка упала на пол и разбилась. Дядя Костя едва успел подхватить бутылки. — Я не с тобой разговариваю!!! Вы меня уж извините, гражданин хороший, — вновь обратился милиционер к Фужерову совершенно иным, искательным тоном — Мне всего лишь требуется разъяснение, возможен сей факт или нет? Потому как я в горотделе у одного спросил, так тот на меня как на дурака вызверился. И к врачу знакомому ходил, интересовался — та же история. Теперь вот вы. Что же мне, к старухе Салтычихе идти, к ведьме этой? Так я ее в прошлом месяце оштрафовал и самогонный аппарат у нее изъял. Не будет она со мной гутарить, да к тому же темнота. А вы, сразу видать, человек ученый. Интеллигент. Прошу разъяснить. А тарелку взамен разбитой я вам принесу. И сала принесу. Не сомневайтесь.

— Хорошо, — поморщился Фужеров, — расскажите толком.