Прыжок леопарда

На следующий день Филипп и Оливье, который нес щит, шлем и пеннон рыцаря, в сопровождении молчаливого и вечно хмурого воина Жака, служившего посыльным у коменданта крепости, направились во дворец, дабы представиться королю и успеть выставить атрибуты участника, которые с таким пиететом нес оруженосец. Решив не брать лошадей, они с большим трудом пробились сквозь суматоху и толчею узких и грязных улочек Сите и, наконец, добрались до королевского дворца.

Честно говоря, назвать дворцом это приземистое и неуклюжее строение просто язык не поворачивался: камни, из которых был сложен дворец, были грязно-серо-бурого цвета, что в сочетании с высохшими ветвями плюща, хмеля и дикого винограда, вившегося по стенам, делали его совершенно неприглядным. Оливье был разочарован, но Филипп, чтобы как-то успокоить его, рассказал всю историю этого здания, заложенного еще самим Хлодвигом. После знаменитого сожжения Парижа, устроенного частями графа де Мёлана, Людовик взялся за коренную перестройку острова, предпочитая сначала укрепить и перестроить его крепости, а уж потом, когда руки дойдут, заняться дворцом. Двор и курия перебрались в правое, относительно новое, крыло здания, построенное Робером Благочестивым и практически непострадавшее, если не считать небольшого косметического ремонта кровли.

Возле дворца было такое множество народа, что, если бы не помощь коменданта в лице его воина, де Леви с оруженосцем проторчали возле ворот целые сутки. Они быстро проскочили внешние посты, поднялись по шатким каменным ступеням и вошли во дворец.

Воин, сопровождавший мессира Филиппа и Оливье, пошептался с одним из караульных сержантов, тот едва заметно улыбнулся и, кивнув ему, побежал за начальником охраны. Спустя несколько минут, показавшихся Филиппу вечностью, на крыльце дворца появился начальник охраны – немолодой, но еще достаточно крепкий телом рыцарь в кольчуге, видневшейся под ярко-голубым сюркотом и полном вооружении, но без шлема. Крупные черты лица, изборожденные глубокими складками возле рта, в сочетании с несколькими рубцами от шрамов, и волосами «перец с солью» придавали рыцарю бравый и решительный вид. Живой взгляд голубых глаз скользнул по Филиппу и, задержавшись на щите с гербом, заметно потеплел. Он улыбнулся широкой белозубой улыбкой и, сбежав несколько ступеней, обнял Филиппа:

– Бог ты мой! Как же вы выросли, как возмужали! – Он тряс удивленного де Леви, сдавливая своими медвежьими объятьями. – Меня зовут Пьер де Монтонкур! Я старинный товарищ вашего отца! Он, наверное, рассказывал обо мне? Эх! – Он отодвинул Филиппа от себя и снова стал рассматривать его, цокая языком и качая головой. – Надо же! Как же вы, право, похожи на свою матушку, благородную Луизу де Лузиньян! Я ведь был в числе приглашенных гостей на свадьбе! Правда, потом, дела службы надолго лишили меня возможности видеть вашего батюшку и бывать у вас в гостях! – Он покосился на Оливье, который продолжал держать щит и ланс с пенноном, улыбнулся и сказал. – Так! Не смею больше задерживать! Пойдемте, мессир Филипп, я лично сопровожу вас до большой залы дворца и укажу наиболее престижное место для выставления щита и атрибутов участника турнира. Вы ведь, как я понял, собираетесь участвовать?..

– Да, мессир де Монтонкур. – Смущенно ответил Филипп. – Решил-таки попробовать себя…

– Бог мой! Это же прекрасно! Пора, наконец, снова утереть нос многим зарвавшимся сеньорам, изволившим позабыть грозный герб вашего батюшки! Пошли за мной. – Пьер жестом подозвал караульного. – Жан, остаешься за меня. Если что – я в большой зале…

– Понял, ваша милость. – Жан поклонился командиру, отошел от него и снова встал возле входных дверей дворца, придав своему лицу каменное и безучастное выражение.

Пьер де Монтонкур, без умолка говоривший и вспоминавший былые годы, проводил Филиппа в большой зал, где собственноручно расставил шлем, щит и ланс с пенноном, поставив его между атрибутами герцога Бургундии и графа де Невера. Он полюбовался своей работой, довольно крякнул и, покосившись на герольда, стоявшего возле стола с удивленным и несколько ошарашенным видом, сказал:

– Если кто-нибудь будет ворчать, что, мол, откуда здесь затесался этот герб… – Пьер так посмотрел на герольда, что тот вжал голову в плечи и закивал головой, соглашаясь со всем, лишь бы не гневить могущественного начальника личной охраны короля. – Так что я повторяю для «особо бестолковых»: это щит сеньора де Леви, сына старинного товарища короля и… – он снова улыбнулся, – моего самого большого друга…

– П-п-понял, ваша милость… – залепетал герольд, пятясь от места, где стояли рыцари.

– Свободен… – Пьер вяло отмахнулся от него и переключил свою неуемную энергию на Филиппа. – Будешь жить у меня. Никаких отказов не приемлю! Обижусь…

Филипп смутился и растерялся:

– Мессир де Монтонкур, видите ли, я уже разместился в доме у коменданта Пти-Шатле, мессира…

– Я так и знал! – Пьер расстроился и хлопнул себя по ляжке. – Я так и знал, что этот старый прохвост де Грикёр, и тут, умудрился обойти меня…