Прозревшие в преисподней

Груббер промолчал, но по кривой предвкушающей ухмылке было ясно – поможет. С удовольствием.

– Семен Сикорский! – провозгласил лер. – Остановись, ибо грех сей не сможет быть искуплен в глазах Господа Единого! Познанное столь ужасным путем не принесет тебе покоя!

– Заткнись, падре! Для проповеди сейчас не время!

– Даже и не собирался, – пожал плечами лер. – Просто я хочу разобраться, не разбивая всех яиц в этом курятнике. Особенно – этого.

– Что? – до Семена дошло не сразу. – Что ты об этом знаешь, падре? Если ты что-то об этом знаешь!..

– Ровным счетом ни чего! – лер поднял руки в знаке смирения, – Во всяком случае, пока что. Но ведь тебя допрашивали, наемник. Много допрашивали. А задающий вопросы не всегда понимает, что сам дает на них ответы. В конце концов, у нас есть целых двадцать часов. Убить всех ты еще успеешь.

Груббер покачал головой, разочарованно пошевелил пальцами. Жустин выдохнула.

– Сема, правда, давай попробуем. У нас вторую неделю сплошь тараканьи бега, подумать толком некогда. Давай – сейчас! О чем тебя спрашивали?

– Обо всем, Жус! Они знают обо мне все, даже то чего не знаешь ты, а я сам давно забыл!

– Ну, это немудрено, – фыркнула та.

– И все равно они спрашивали, снова и снова по кругу! Как я расстался с отцом, зачем пошел в училище, что жрал на завтрак командир расчета, как я оказался в десанте!..

– Ты оказался в десанте? – ахнула Жустин.

– Да, черт возьми! В особом штурмовом корпусе! Я готовился брать дворец кардинал-вершителя, когда «Лунную радугу» внезапно развернули с полпути!

– Вот об этом я бы на каждом углу не кричал, – заметил Груббер.

– Да что толку молчать? Среди всех вас только Жус этого не знала!

– Похоже, и правда все дело в тебе, наемник, – сообщил лер. – Чтобы задавать такие вопросы о тебе действительно нужно знать все. Но зачем?

– Хочешь, я спрошу, падре? Я знаю у кого.

Семен развернулся к дроффа и недоптиц судорожно затянул глаза пленкой век.

– Не стоит, – произнес лер. – Лучше я спрошу сам.

– Вы? – переспросила Жустин. – Вы что, святой отец, тоже?..

– Ни чего подобного. Я просто напомню ему, с чего начался наш визит в рубку.

Дроффа дернул головой.

– Ты не сумеешь, лер, – проскрипел он. – Обманом ты выиграл время, но честной победы в схватке голосов тебе не одержать.

– Попробуем? – лер хитро прищурился. – Только изменим условия победы, поворот головы вокруг клюва, это как-то по-детски, ваше высочество. Я готов поставить на кон ваше освобождение и возврат контроля над кораблем.

– Против чего?

– Вы уже знаете, ваше высочество.

– Ты прав, знаю. Ты не боишься выиграть, лер? Есть знание, которое убивает быстро.

– И есть неведение, которое убивает еще быстрее. Кроме того, вы ведь знаете, что у меня нет шансов.

– Слушай, Падре, – вмешался Семен. – Я не собираюсь все оставшееся время…

– О, нет! Пара часов, не больше. Его высочество наверняка искушен в подобных дуэлях.

Семен открыл рот, и… промолчал. Зачем напоминать очевидное. Корабль птенцам он не отдаст, это и так ясно всем. По крайней мере, всем гуманоидам. А там, глядишь, у лера что-нибудь и получится. Неспроста же хитрый старик все это затеял.

– Ну что ж… – выдавил он. – Отдохнем.

Отошел в дальний угол рубки и примостился на свободный насест. Притянул за рукав Жустин и усадил на соседний.

– Ты в это веришь? – тихо произнес оказавшийся рядом Груббер.

– Ага, – Семен кивнул. – Процентов на семь. Но под пыткой птенец может запереться наглухо или солгать. И мы даже не узнаем в чем.

– Под пытками… – потерянно повторила Жустин. – Господи, Сема, что с нами стало…

– Что с нами сделали, – поправил тот. – Не мы таки – жисть така.

– Вот как? – заинтересовался Груббер. – Кто же гнал тебя из отчего дома? Очень дорогого, комфортабельного, безопасного и обеспеченного дома? Тогда с твоей жизнью все было в порядке.

– Инспектор, не начинай, – оборвал Семен. – Здесь твоя психоломка не подействует.

– Я их не слышу, – неожиданно произнесла Жустин. Повела головой прислушиваясь. – Они ушли?

– Кто? – не понял Семен. Оглянулся на лера с птенцом у дальнего края пульта, на мертвых дроффа. Все были здесь.

– А ведь, правда! – поддержал инспектор. – Это какая-то блокировка. Они разговаривают, но совершенно беззвучно.

Лер активно шевелил губами, жестикулировал и подпрыгивал на насесте. Коронованный птенец внимал, полуприкрыв глаза. Но до остальных – всего-то метров семь, не такая уж большая была рубка – не доносилось ни звука.

– Ну что ж, это даже к лучшему, – заключил Груббер. – Обойдемся без инопланетчиков. Сикорский, ты уже решил, что собираешься делать дальше, или тебе нужно посовещаться с мозгом вашего дуэта?

Семен скривился. Посовещаться не помешало бы, уж больно все спонтанно вышло.

– Надо бы с управлением разобраться, – проворчал он. – Не хочу отдавать корабль леру.

– Не увиливай, – перебил Груббер. – Я спросил, что ты собираешься делать, а не как.

– Каперская грамота еще при тебе? – Семен усмехнулся. – Жус, ты, кажется, хотела вернуть бизнес?

Та качнула головой.

– Не знаю кто теперь главный в Профсоюзе. В коммуну тоже пока лучше не соваться, так что с крышей будут проблемы.