Прозревшие в преисподней

– На втором режиме – еще два дня не меньше, – док помрачнел еще больше и, оглянувшись на ближайшую камеру в углу, вдруг повернулся к ней спиной. – Я все помню, Сикорский, не беспокойся. Да и не при чем я! Угрозы давно уже нет, дело на поправку… А насчет душевного, ты уж давай сам как-нибудь…

Улыбаясь, Семен согласно кивал после каждого слова.

– А глаза?

– А глаза, что? Я тебе еще тогда сказал – толку с меня здесь не будет. Трансплантация или протезирование – однозначно.

– Точно, точно, – снова кивнул Семен. – Ты еще зацепочку обещал, в какую клинику, мол. Нет?

– Господи, ну какие у меня зацепочки? Ну есть один профессор, я у него интернатуру когда-то провалил… Нет, сам не офтальмолог, но вот он действительно может клинику…

– Вот, – обрадовался Семен. – А говоришь, какие зацепочки? Знаю я вашу медицинскую породу – свой свояка видит… далеко, в общем, видит. Ты мне потом его телефончик чиркнешь, лады? А пока вот еще чего…

– Симеон! – взмолился док, но, снова оглянувшись на камеру, понизил голос. – С серозадым я ничего больше не могу! Витамины, иммуностимуляторы, ну еще перевязки… Средней тяжести, но стабильное… В принципе должен выкарабкаться, но что-то обещать!.. Я Грубберу сказал сразу, здесь нужен ксеноспециалист!

– Майк, Майк, – Семен хлопнул американца по плечу. – При чем тут лер? Про него я давно все понял. Другое дело – мадемуазель.

– Ну?.. – потерянно осведомился док.

– А если не второй режим, а? Если первый. За ночь восстановится?

– За ночь, – подтвердил Майк – Но будет слаба… И это болезненно…

– Ничего, она сильная. Поверь, я знаю.

– И еще Груббер велел не форсировать до его возвращения, – обреченно закончил док.

– Ага, ага, – Семен сочувственно кивнул. – Груббер это – да. И даже ясно почему… Слушай, который день спросить хочу: в Колорадо как дела, Майк? Как погода, как матушка? Кредиторы не беспокоят? Налоговая?

Док глубоко вздохнул.

– Нет, не беспокоят. В Колорадо все в порядке, Симион. Твоего чека хватило даже на налоги. Но… это запрещенный прием, Симион.

Тот пожал плечами

– А по мне так нормально. Знал бы ты какими я обычно пользуюсь… Ну так что с мадемуазель?

– Ты хочешь ее за что-то наказать?

– Я хочу, чтобы в случае неприятностей мне не пришлось тащить за собой еще и коляску. Так мы договорились, Майк?

Тот вздохнул в последний раз.

– Договорились, Симион. У нее действительно сильный организм, хорошо отвечает на нейро-стимуляцию. Скажу Грубберу, что не рассчитал время.

– Окей, окей, – Семен уже опять улыбался. – Ты, если чего матушке еще понадобится, не стесняйся. Свои люди, сочтемся.

Он в последний раз хлопнул американца по плечу и через разрешенный для посещения холл двинулся обратно к лифту. Камер наблюдения док боялся напрасно. Проследить за деньгами на его счету в Колорадо не составляло для Груббера никакого труда. Так что жил он лишь до тех пор, пока неофициально уполномоченному было наплевать на этот маленький подкуп.

Семен легко поборол чахлое угрызенице совести. Доктору скорей всего ничего грозит – слишком мелкая сошка. Зато, если Жустин действительно поднимется на ноги, это может оказаться полезным. Другое дело, что Семен еще не понял, стоит ли брать ее с собой в бега, но ведь это всегда можно решить на ходу. Нет?

Камин в гостиной на втором этаже почти прогорел. Вино в бокале остыло. Зато солнце почти не сдвинулось со своей позиции над близким горизонтом. Значит, пара часов незабываемого зрелища в запасе еще есть.

Семен снова вышел на веранду, прижался лбом к прохладному семислойному стеклопакету. Отсюда, если сильно скосить вправо глаза, будет видна узкая расщелина между стенкой какого-то местного безымянного кратера и отколовшейся от нее в незапамятные времена скалой. Вот по той расселине Семен и вышел тогда к этому самому дому. К травке и яблонькам, что были натыканы на заднем дворе, совсем как он рассказывал Жустин всего десять дней назад. Лишь в одном ей не признался: шел он сюда не случайно. С контузией, на последнем дыхании, зажимая в кулаке разрыв на коленке и уже перестав следить за моргающей красным светом шкалой манометра… Домой он шел. Точно зная куда, но совершенно не удивился бы запертым наглухо дверям входного шлюза. Ведь, уходя на войну, Семен был уверен, что переступает этот порог в последний раз. В том, что выживет, он, по молодости лет, не сомневался. Но слишком многое из прежней жизни ему пришлось отторгнуть и презреть, чтобы встать к панораме орудия на той первой канонерке… И главное даже не слова отца, всю последнюю ночь пытавшегося убедить упрямого сопляка не совершать безумства. Главное – его взгляд вслед. Вот отсюда со второго этажа, через это самое стекло веранды. Добираться до сборного пункта по подземной магистрали было неудобно – три пересадки. Куда ближе напрямик по поверхности на луноходе… Но этот взгляд Семен чувствовал даже тогда, когда поселок скрылся за выпуклым горизонтом.