Прозревшие в преисподней

– Ладно, Чистоплюй, уймись, не о ней сейчас речь. Я кому-нибудь поручу ее в разработку, побочно, вторым планом. Сегодня ночью получил одобрение… Впрочем, это не важно. Как ты и сказал: Бертье – вторичная цель.

– А кто первичная? Все-таки лер?

Груббер махнул рукой, не обращая внимания на вопрос.

– Вспомни, как ты с познакомился с Коготком, Сикорский. Ты был вообще ни кем, скрывавшимся от ареста бунтовщиком и дезертиром. Едва появился на Сортировочной, тут же вляпался в драку в первом же баре, еле дополз до своей дешевой конуры… А что потом? Ну?

Семен промолчал. Однако заставить умолкнуть и память – задача потруднее. Картинка всплыла, будто все случилось вчера: больная голова, разбитая физиономия, драная куртка, в которой он завалился с вечера… Приклеенная к тыльной стороне ладони квитанция сразу на четыре штрафа, и черные сомнения – стоит ли стараться дожить до завтра?

– Наутро к тебе явилась Жустин Бертье, – объявил Груббер, – отпоила дорогим коньяком, оплатила водяной паек на неделю вперед, что б отмылся, как следует, и предложила работать вместе с ней. Тебе, пьяному отребью, без гроша в кармане – фамильных денег ведь ты поклялся тогда не трогать – без репутации, без единого стоящего дела за плечами. С ней – с Коготком-Жус, лучшей наводчицей Луны-Сортировочной, к которой в очереди за заказом стояли самые удачливые наемники, ведущей дела с самим Куартьеро – правой рукой председателя Профсоюза, и водящей дружбу с его семейством. Да она что, белены объелась, эта Бертье? Ну? Отвечай, Сикорский!

Семен сглотнул.

– Я… Я тогда этого не знал, – выдавил он. – Просто принял ее предложение…

– Просто ты был дурак, – отвесил Груббер. – Но теперь-то поумнел, нет? Теперь ты можешь спросить себя, что ей тогда от тебя понадобилось? Да, да, я готов поверить даже в ее искренние чувства к тебе… Чего только не бывает с женщинами! Из-за этих чувств погибли по меньшей мере две наши лучшие агентессы. Но не в тот момент, Чистоплюй! Позже, гораздо позже. А в то утро ей нужно было от тебя нечто совершенно иное. Так или нет?

– Ну… – Семен тряхнул головой. Не так он представлял себе этот разговор, ох не так! Но разве попрешь против элементарной логики? – Возможно…

– Возможно! – усмехнулся Груббер. – Что ж уже прогресс. Теперь к столь удачному знакомству прибавим два года вашей совместной деятельности, не принесшей мадемуазель Бертье ни славы, ни репутации, ни денег – одни проблемы, о чем я уже упоминал. Дальше – больше. Кроме нее вопросы к тебе появились у чи-при. Вскоре после этого мы выясняем, что госпожа Бертье – не человек. Ну, хорошо, хорошо – очень необычный человек. Вот уже неделю мои спецы бесполезно роют землю на тему, кому под силу такая реформа человеческого организма и с какой целью, но дело, в общем-то, не в этом… Тут же во время рейда к Лерону-прайм в обозримом пространстве всплывают некие прозревшие, которым – что? Напрягайся, Чистоплюй, напрягайся! Которым нужен бывший кардинал, списанный ныне в монахи-архивариусы? Или все-таки нет?

Семен поднял на него растерянный взгляд.

– Я?..

– Ты, Сикорский! – Груббер ткнул пальцем прямо Семену в грудь. – Ты, будь проклят тот день, когда я решил тебя нанять!.. Итак – три. Понимаешь ты – три заинтересованные в тебе стороны! А если включить теперь и меня – четыре! И, при этом, ты умудряешься мне не врать – потому что действительно не имеешь ни малейшего представления о причине такого интереса к своей скромной персоне!

– Еще был господин Копье, – выдавил Семен.

Груббер дернул головой из стороны в сторону.

– Нет, он тоже ни чего не знал, и в конные концов, пал случайной жертвой чужого интереса… Славно послужив перед этим крышей для госпожи Бертье. Вот кто действительно знает о тебе больше, чем мы догадываемся! Она если и не причина всего произошедшего, то важнейшее звено в этой цепи. Ты готов, наконец, попытаться понять, что происходит? Или будешь продолжать лелеять свою депрессию и дождешься новой войны со всей вселенной!?

– Нет, больше не буду, – Семен качнул головой. – Ты прав, Филл: четыре заинтересованные стороны – уже перебор. Надо устранить хотя бы одну.

В инспектора Содействия действительно дураков не брали. Как он складно все провернул! Дождался полного морального разложения объекта разработки, предельно четко по пунктам сформулировал текущий психологический портрет прямо ему в лицо, затем обозначил угрозы, расставил на доске противников, в числе которых оказались и те кто раньше считался союзником и даже больше… А под конец намекнул где выход. В сотрудничестве с ним разумеется, с Филиппом Груббером, которое к тому же должно пойти на пользу всему человечеству, ни больше не меньше.

И разорвать эту порочную причинно-следственную цепь можно было лишь одним способом. Слава богу, кочерга, или, на менее прихотливый взгляд, боевой жезл чи-при, совсем рядом, в двух шагах.

Мышцы уже напряглись и рука почти дернулась в обманном движении за спинку стула…

– Руки вверх! – раздалось от порога, и Семен чуть ли не в судороге рухнул обратно на стул.