Прозревшие в преисподней

– Твою мать! – Семен смахнул с пульта недоеденный обед, дернул к себе консоль ручного управления. – Знаешь, что я сейчас сделаю, лер? Нет? В топках еще осталось часа на четыре пирокинетика. Я сейчас включу зажигание и поверну нос куда-нибудь в сторону от эклиптики! Скорее всего, мы сдохнем быстро – несколько часов двадцатикратной перегрузки еще ни кто не выдерживал. А если нет – сдохнем медленно. От удушья, когда окончательно разойдутся швы. Тебе, какой вариант интересней?

– Господи, – прошептал лер. – Ты, правда, это сделаешь.

– Даже не сомневайся! Завещание я уже написал!

– Нет, пожалуйста… – про банку с пайком в одной руке и ложку в другой, отец Киит напрочь забыл, и от этого его мольба выглядела едва ли не комичной. – После всего, чего нам удалось избежать… Что ты хочешь, землянин? Я откровенен с тобой!

– Еще один отсыл к божественной воле, и я запускаю двигатели, – произнес Семен и на секунду сам поверил, что именно так и поступит. Потому что, сколько можно, в конце концов, убивать собственный мозг?

А лер напротив вдруг успокоился. Отложил банку, сложил ладони в интерпланетном жесте смирения и внимательно посмотрел на землянина.

– Ты уже понял, почему совет кардиналов собирался спрятать меня в «Саду отшельников»? Понял, конечно. Ты не так прост, как хочешь казаться.

– Ты что-то нашел, падре. Вычитал что-то запретное в ваших архивах.

– Верно… Скажи, ты ведь искренне считаешь нас расой религиозных фанатиков? Не усмехайся, ты такой не один. И я имею в виду не только землян. Чи-при, дроффа, яшми – все вы знаете, что каждый лер рождается и умирает в твердом убеждении – Единый Бог есть. Потому что совсем недавно мы получили этому исчерпывающие доказательства. Ведь пятьсот лет по историческим меркам это недавно.

Семен торопливо пересчитал период одного оборота Лерона-прайм вокруг его звезды в земные года. По человеческим меркам выходило чуть больше трехсот лет. Действительно недавно.

– Мы были вполне светским обществом, – продолжил лер. – И мы были единым народом, это всегда отличало нас от остальных. Если угодно генетическая предрасположенность к сотрудничеству с существом одной с тобой расы. Вам, землянам, погрязшим во внутрипланетной конкуренции, это понять трудно. Дроффа чуть легче, но и у них потомки перелетных до сих пор соперничают с потомками оседлых. Возможно, поэтому прозревшие выбрали нас. Из единого народа проще создать единую армию. Один из них явился к нам на звездолете и одним этим приковал к себе внимание всей планеты. А дальше… Подними наши архивы, прочти летописи – везде будут сказанья о том, как целая цивилизация обрела новую цель в истовом служении Господу Единому. О благодати, снизошедшей в души и просветлении – в умы. О добровольном и легком прощании с сомнениями и несовершенством светского мироустройства. Родители учат этому своих детей, едва те начинают понимать слова. Прозревшие принесли на нашу планету концепцию реализованного Бога, и народ возликовал, получив доказательства того, во что верил тысячелетиями! Так возликуй же и ты, праведник и никогда не ставь под сомнение сущее Единого, ибо он есмь, аминь!

Семен откашлялся.

– Для детишек сойдет. Как было на самом деле?

– На самом деле прозревший оказался чертовски умен. Да, общество наше было скорее светским, но религия существовала. Какая же цивилизация обходится без веры в высшие силы? Церковь Господа Единого играла важную роль в духовной жизни планеты, но не участвовала в государственных решениях. С этого прозревший и начал. Концепция Единого – бога который правит вселенной под любым представимым именем – подходила ему как нельзя лучше, и прозревший, как водится, объявив себя мессией, начал творить чудеса. Первым из них стал транспорт с Чи-при, разгрузивший первую тысячу тон пирокинетика в аббатстве одного из отдаленных островов. Вторым – три десятка их же сторожевиков, переданных в дар церкви вместе с курсом обучения полетам для монахов. Остальное ты можешь представить и сам.

– Раскол, – буркнул Семен.

– Первый и единственный в истории Светлого Лерона. Четыре года усердного труда прозревшего, технологии как дар бога, пропаганда как слово его, откровения о вселенной для людей научного склада, чудеса и явления для обывателей… Кто-то верил в дары Единого, кто-то считал их умелой профанацией. И было их примерно поровну. Император попал под влияние едва ли не первым, и спохватился только тогда, когда совет кардиналов прислал ему гонца с предложением о передачи церкви всей полноты власти. Было страшное потрясение. Была сорокалетняя война – брат против брата, отец против сына… Была агония светских властей, были «крестовые походы» церкви, была целая эпоха смятения, стихийных бунтов, голодные годы… В конце концов все это сыграло на руку кардиналам – чем глубже рушится материальная основа существования, тем охотнее души обращаются к вере, подтвержденной к тому же вполне материально – прозревший не дремал…